Выбрать главу

К примеру, гипоталамус, при всей его важности, scilicet, не всев­ластен даже в деле генерации простых и сложных эмоций.

Скорее уж всевластны связи меж формациями той древней лим­бической системы, в которую он входит.

Воздействия на проводящие пути (связи) меж структурами лим­бической системы оказывались столь же фатальны, как и воздей­ствие на сами структуры.

К примеру, перерезка путей меж амигдалой и гипоталамусом резко ослабляла хищническую агрессию (Я Кагіі, М. Vergnes, 1964).

Чрезвычайно важным было и открытие Д. Фултона (1949), обна­ружившего в лимбической системе механизмы не только активации, но и сдерживания агрессий: «Лимбические структуры, обеспечива­ющие выполнение сложных и противоположных по характеру функ­ций, могут обусловить самые разнообразные типы эмоционального поведения. Пучки волокон, расположенные непосредственно впере­ди гипоталамуса, по-видимому, участвуют в подавлении ярости. Пе­ререзка в этой области, сразу кпереди от гипоталамуса, делает живот­ ное столь неистовым, что оно разрушает все на своем пути» (Fulton J. Functional Localization in the Frontal Lobes and Cerebellum, 1949).

E supra dicto ordiri становится понятно, что вся systema limbica, вероятно, является высокосимфонизированным генератором эмо­ций и агрессий, работающим по принципу аккордного и (или) пря­мого взаимодействия структур. Ее точное картирование пока нере­ально, так как логика этой аккордности, как и логика прямых связей меж ее структурами, пока находятся in tenebris.

Sine dubio, роль гипоталамуса не сводится только к эмоциогенной функции. Его влияние вообще очень велико; разрушение, поражение или существенное раздражение этой структуры мозга радикально ме­няет терморегуляционные процессы всего организма, вызывает мно­жественные трофические эрозии полости рта и внутренних органов, прободные язвы желудка, обрушивает сосудистый тонус, прекращает лактацию et cetera. (Исследования Н. Кушинг (1932-1937), Н. Бурденко и б. Могильницкий (1926), J. Karplus, A. Kreidl (1909-1928), A. Keller, W. Hare (1933), J. Beattie, D. Sheehan (1934), H. Боголепов (1963),/ Wherle (1951), H. Соловых (1963), А. Сперанский (1934) et cetera.)

Более того, невозможны даже самые приблизительные нейро­физиологические трактовки, вчерне поясняющие связку «отдел- функция», так как все составляющие лимбической системы (судя по всему) либо многофункциональны, либо подчиняются принципу не­ведомой нам пока аккордности.

Строго говоря, ad interim в вопросе познания systema limbica ней­рофизиология располагает лишь набором эффектных эксперимен­тальных данных, прямо подтверждающих догму об агрессиогенной роли лимбической системы и очень косвенно — теорию Дж. Папе- ца и П. МакЛина. (Причем, скорее сам принцип теории, но не ее кон­кретные постулаты.)

Разумеется, это немного, но нам — вполне достаточно.

Подведем итоги.

Ergo, прошу обратить внимание на тот факт, что т. н. положитель­ные качества возникают лишь как следствие разрушения или уда­ления части лимбической системы головного мозга или связей меж ее компонентами.

Да, absolute, ту или иную агрессию можно «убрать» из основ по­ведения, но только вместе с производящим ее анатомическим или физиологическим субстратом.

Да, поведение возможно изменить в т.н. лучшую сторону, но лишь ценой травмации древнейшей формации мозга, нарушения баланса меж ее структурами, ценой повреждения того загадочного симфонизма, который настраивался 400 миллионов лет.

Да, вследствие разрушения части мозга, вследствие «удаления» части systema limbica, а с ней вместе — и генератора той или иной агрессии, на этом месте образуется некая «пустота», а еще вернее — дисфункция. Она-то и может быть условно номинирована как (к при­меру) «доброта», так как имеет все привычные для нашего интеллекта признаки проявления этого качества. Такое происходит (к приме­ру) при экстирпационном «отключении» царицы агрессий praedonia agressio, т.е. «хищнической».

Впрочем, не стоит забывать, что подчинение лимбической системы общему принципу работы мозга, т.е. «принципу воз­буждения-торможения и их иррадиации», позволяет мозгу ре­гулировать уровень активности эмоциогенных структур, в том числе сводя агрессии до полного минимума (в зависимости от об­стоятельств).

Результат такой минимизации тоже может быть номинирован как «положительное» свойство, например, как «милосердие», «ми­ролюбие» или «жалость». Но это всего лишь минимизация агрессии, вызванная иррадиацией торможения, возникшей как ответ на не­кую ситуационную необходимость, не более.

Разумеется, ни одно из исследований systema limbica среди врож­денных мотиваций и побуждений не установило наличия того, что принято называть «основными добродетелями», определив место «стыду», «совести», «нравственному закону» et cetera в разряде ми­фов или атрибутики социальных игр.

Будучи биологически бессмысленными, такие свойства homo, тем не менее, объективно существуют, но лишь как смоделирован­ные украшения сложных внутривидовых игр, ныне именуемых «об­щественными и личными отношениями».

Впрочем, стоит помнить, что «добродетели», как все искусствен­ное, не только необыкновенно вариабельны, но и хрупки. Они ни­когда не выдерживают конкуренции с подлинными основами пове­дения, т.к. являются не более чем инструментом, применение или неприменение которого целиком зависит от обстоятельств, или де­кором, который и вовсе факультативен.

Примечательно, что и данный вывод отнюдь не является новацией. Бе­лее деликатно, но примерно то же самое высказал в своем итоговом труде «Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нерв­ной деятельности» (1938) И. П. Павлов : «У высших животных, до человека включительно, первая инстанция для сложных соотно­шений организма с окружающей средой есть ближайшая к полу­шариям подкорка (лимбическая система), с ее сложнейшими ин­стинктами, влечениями, аффектами, эмоциями».

В качестве самой простой иллюстрации рассмотрим, exempli causa, «стыд» в самом прямом смысле этого понятия, т.е. как основу т. н. целомудрия.