Выбрать главу

На объемы мозга ни скафоцефалия, ни гипсикрания или иные изменения архитектуры черепа, как правило, никак не влияли.

По данному поводу есть следующие цифры: Broca определил емкость мозгового черепа европейского скафоцефала в 1355 см 3 и негритянки — в 1651 см 3 ; Morselli приводит цифры 1365, 1407 см 3 ; Kopernicki — 1350 см 3 ; Zaayer — 1590 см 3 .

(Мои собственные измерения в фундаментальном музее КНА ВМА; до­лихокефалы: череп № 1074— 1400 см 3 , череп №911 — 1200 см 3 ; скафо-

цефалы: череп № 173 — 1280 см 3 , череп № 340 — 1300 см 3 ; гипсикрани-

ки: череп № 196 — 1330 см 3 , череп № 197 — 1110 см 3 .)

По замерам емкости черепа, как видите, имеем вполне стандарт­ную картину. Что же касается вероятностных галлюцинаций, эпи­

лепсии et cetera, то ни один из этих факторов никакого влияния на общую полноценность разума оказать был бы не способен.

Absolute, это очень красивая и очень убедительная иллюстра­ция. Настолько красивая, что в ней, возможно, не заметна отравля­ющая ее легкая «натяжка». Она не слишком существенна, но все же лишает наш довод стопроцентной доказательности и не позволяет полностью обрушить теорию «краниального угнетения», как бы нам ни хотелось это сделать.

Да, краниальные деформации у Руссо, Доницетти, балеарцев или древних венгров, возможно, не приводили к изменению каче­ства их разума.

Силовое, деформирующее воздействие на мозг ацтеков или ски­фов с первых же дней жизни, fortasse, не влияло на формирование у них полноценных высших психических функций.

Но, приводя эти примеры, мы говорим о воздействиях на уже эволюционно сложившийся мозг.

Говоря же о воздействиях на мозг homo erectus, о воздействи­ях не столько травматических, сколько, вероятно, о сдерживающих развитие, мы говорим о том мозге, который, возможно, эволюцион­но еще не состоялся, и влияние любой мелочи могло бы быть фа­тальным.

Ceterum, ни утверждение, ни разрушение догм теории «крани­ального угнетения» не может дать настолько однозначного ответа, чтобы вопрос можно было бы закрыть и не вспоминать о нем боль­ше никогда.

I. е. мы опять имеем вместо ясности — двусмысленность, а воз­можно — и обозначенный тупик.

Трагедии, впрочем, в этом никакой нет.

Это означает лишь то, что ответ надо искать не здесь и не в режи­ме попытки найти целостное решение всего сразу, а выбрать одну, наиболее знаковую, наиболее важную для образования мышления функцию мозга и рассмотреть ее со всей тщательностью.

CAPUT V

Silentium «Broca's». Речедвигательный центр. Поль Брока.

Леборн иЛелонг. Мнение Пенфилда. История «зоны Брока».

Эндокраниумы. Мнение С. Блинкова. «Центр Вернике».

Давид Феррье. Эффект Пенфилда. Открытие Пинкера.

Венеры палеолита и неолита. Позор Вирхова.

Каменные орудия. Обезьяны Павлова. Плеснер.

Природа интеллекта.

Признавая за головным мозгом палеоантропов условную полно­ценность, мы вынуждены искать ответ на крайне существенный во­прос о причинах невозможности homo erectus генерировать речь. Подтвержденное множеством косвенных и прямых признаков, это обстоятельство прямиком выводит нас на ревизию всего, что имеет отношение к «речедвигательному центру».

Ergo, расположен он в нижней лобной извилине, i. е. как раз в том месте (ad verbum), где он никак не мог бы быть ущемлен особенно­стями строения черепа homo erectus.

Но что вообще такое «речедвигательный центр»?

Какова и его собственная история и история его познания?

Этот центр как был, так и остается безусловным понятием, хоть и доставшимся нейрофизиологии в наследство от «чистых локали- зационистов».

Илл. 29. П. Брока

Напомню, что другое название этого центра — «зона Брока» (Bro­ca's area).

В середине XIX века (1861 г.) анатомом и психиатром Полем Бро­ка, на основании наблюдений за двумя пациентами, у которых были поражены задние части нижней лобной извилины и возникла афа­зия (утрата речи), были сделаны выводы о локализации в этой части мозга речевых способностей человека.

Если конкретизировать, то первым пациентом был некто г-н Леборн, 51 года от роду, обладатель головного мозга объемом 987 см 3 .

Г-н Леборн утратил всякую способность к речи в 30 лет. Об обсто­ятельствах утраты его самого было спрашивать, разумеется, беспо­лезно. А когда Поль Брока смог рассмотреть в лупу его остывающий мозг, живых свидетелей онемения Леборна, увы, уже не осталось.

Его нижняя лобная извилина была несколько атрофична. Более того, в ней была обнаружена кистозная полость, которая при внима­тельном рассмотрении распространялась кпереди, а также вверх, в височные извилины. (Примечательно, что целостность поверхно­сти коры нарушена не была.)

Вторым пациентом был г-н Лелонг, 84 лет от роду. Мозг его весил 1136 граммов, словарный запас был выразителен, но не богат: «оиі» (да), «поп» (нет), «toujour» (всегда), «Lelo» (Лелонг) и «tois» (искажен­ное trios, т.е. «три»).

Свою профессию, до поступления в клинику Брока, г-н Лелонг «рассказал» доктору при помощи набора копательных жестов.

А через двенадцать дней после их знакомства Брока уже смог без всяких помех исследовать лобные извилины Лелонга. Исследо­вание показало, что «в задней части нижней лобной извилины было выявлено скопление жидкости величиной во франковую монету и отсутствие вещества мозга».

(К. Прибрам утверждает, что Леборн и Лелонг перенесли инсульты, за­тронувшие среднюю мозговую артерию, которая питает зону вокруг