На объемы мозга ни скафоцефалия, ни гипсикрания или иные изменения архитектуры черепа, как правило, никак не влияли.
По данному поводу есть следующие цифры: Broca определил емкость мозгового черепа европейского скафоцефала в 1355 см 3 и негритянки — в 1651 см 3 ; Morselli приводит цифры 1365, 1407 см 3 ; Kopernicki — 1350 см 3 ; Zaayer — 1590 см 3 .
(Мои собственные измерения в фундаментальном музее КНА ВМА; долихокефалы: череп № 1074— 1400 см 3 , череп №911 — 1200 см 3 ; скафо-
цефалы: череп № 173 — 1280 см 3 , череп № 340 — 1300 см 3 ; гипсикрани-
ки: череп № 196 — 1330 см 3 , череп № 197 — 1110 см 3 .)
По замерам емкости черепа, как видите, имеем вполне стандартную картину. Что же касается вероятностных галлюцинаций, эпи
лепсии et cetera, то ни один из этих факторов никакого влияния на общую полноценность разума оказать был бы не способен.
Absolute, это очень красивая и очень убедительная иллюстрация. Настолько красивая, что в ней, возможно, не заметна отравляющая ее легкая «натяжка». Она не слишком существенна, но все же лишает наш довод стопроцентной доказательности и не позволяет полностью обрушить теорию «краниального угнетения», как бы нам ни хотелось это сделать.
Да, краниальные деформации у Руссо, Доницетти, балеарцев или древних венгров, возможно, не приводили к изменению качества их разума.
Силовое, деформирующее воздействие на мозг ацтеков или скифов с первых же дней жизни, fortasse, не влияло на формирование у них полноценных высших психических функций.
Но, приводя эти примеры, мы говорим о воздействиях на уже эволюционно сложившийся мозг.
Говоря же о воздействиях на мозг homo erectus, о воздействиях не столько травматических, сколько, вероятно, о сдерживающих развитие, мы говорим о том мозге, который, возможно, эволюционно еще не состоялся, и влияние любой мелочи могло бы быть фатальным.
Ceterum, ни утверждение, ни разрушение догм теории «краниального угнетения» не может дать настолько однозначного ответа, чтобы вопрос можно было бы закрыть и не вспоминать о нем больше никогда.
I. е. мы опять имеем вместо ясности — двусмысленность, а возможно — и обозначенный тупик.
Трагедии, впрочем, в этом никакой нет.
Это означает лишь то, что ответ надо искать не здесь и не в режиме попытки найти целостное решение всего сразу, а выбрать одну, наиболее знаковую, наиболее важную для образования мышления функцию мозга и рассмотреть ее со всей тщательностью.
CAPUT V
Silentium «Broca's». Речедвигательный центр. Поль Брока.
Леборн иЛелонг. Мнение Пенфилда. История «зоны Брока».
Эндокраниумы. Мнение С. Блинкова. «Центр Вернике».
Давид Феррье. Эффект Пенфилда. Открытие Пинкера.
Венеры палеолита и неолита. Позор Вирхова.
Каменные орудия. Обезьяны Павлова. Плеснер.
Природа интеллекта.
Признавая за головным мозгом палеоантропов условную полноценность, мы вынуждены искать ответ на крайне существенный вопрос о причинах невозможности homo erectus генерировать речь. Подтвержденное множеством косвенных и прямых признаков, это обстоятельство прямиком выводит нас на ревизию всего, что имеет отношение к «речедвигательному центру».
Ergo, расположен он в нижней лобной извилине, i. е. как раз в том месте (ad verbum), где он никак не мог бы быть ущемлен особенностями строения черепа homo erectus.
Но что вообще такое «речедвигательный центр»?
Какова и его собственная история и история его познания?
Этот центр как был, так и остается безусловным понятием, хоть и доставшимся нейрофизиологии в наследство от «чистых локали- зационистов».
Илл. 29. П. Брока
Напомню, что другое название этого центра — «зона Брока» (Broca's area).
В середине XIX века (1861 г.) анатомом и психиатром Полем Брока, на основании наблюдений за двумя пациентами, у которых были поражены задние части нижней лобной извилины и возникла афазия (утрата речи), были сделаны выводы о локализации в этой части мозга речевых способностей человека.
Если конкретизировать, то первым пациентом был некто г-н Леборн, 51 года от роду, обладатель головного мозга объемом 987 см 3 .
Г-н Леборн утратил всякую способность к речи в 30 лет. Об обстоятельствах утраты его самого было спрашивать, разумеется, бесполезно. А когда Поль Брока смог рассмотреть в лупу его остывающий мозг, живых свидетелей онемения Леборна, увы, уже не осталось.
Его нижняя лобная извилина была несколько атрофична. Более того, в ней была обнаружена кистозная полость, которая при внимательном рассмотрении распространялась кпереди, а также вверх, в височные извилины. (Примечательно, что целостность поверхности коры нарушена не была.)
Вторым пациентом был г-н Лелонг, 84 лет от роду. Мозг его весил 1136 граммов, словарный запас был выразителен, но не богат: «оиі» (да), «поп» (нет), «toujour» (всегда), «Lelo» (Лелонг) и «tois» (искаженное trios, т.е. «три»).
Свою профессию, до поступления в клинику Брока, г-н Лелонг «рассказал» доктору при помощи набора копательных жестов.
А через двенадцать дней после их знакомства Брока уже смог без всяких помех исследовать лобные извилины Лелонга. Исследование показало, что «в задней части нижней лобной извилины было выявлено скопление жидкости величиной во франковую монету и отсутствие вещества мозга».
(К. Прибрам утверждает, что Леборн и Лелонг перенесли инсульты, затронувшие среднюю мозговую артерию, которая питает зону вокруг