Выбрать главу

Очень трудно будет сослаться на то, что немногочисленность человеческих стай, краткость жизни человека того времени, не­разрешимая проблема транспортировки даже самых малых ору­дий при перемене стоянки — препятствовали возникновению той массы орудий, когда количество рано или поздно переходит в ка­чество.

Имеем очень красноречивый пример раскопа пещеры в Чжоу- коудянь, где в 13-ти различных слоях, образовавшихся из брекчии, наносов песка, обвалов со стен, было обнаружено около 100000 ка­менных орудий, и все они, несмотря на разнесенность по слоям и, соответственно, по времени (от 280 тыс. лет до 600 тыс. лет), при­надлежат примерно к одному крайне примитивному типу.

Если мы будем искать то, за что же все-таки мы могли бы «заце­питься», чтобы найти образчики если не мышления, то хотя бы осо­бой смекалки homo erectus, мы опять попадаем в circus clausus до­казанных фактов, строго основанных на палеоантропологических находках.

Если провести тщательную ревизию этих фактов, то единствен­ное дело, в котором человек проявляет то, что можно было бы условно означить как «сообразительность», это умение так выло­мать основание черепа другого человека, чтобы доступ к головно­му мозгу стал бы если и не легок, то в принципе возможен.

Сохранились прекрасные образцы творчества homo erectus в этом направлении: человеческие черепа из Штейнхейма и Монте- Чирчео (илл. 34).

Странные отверстия в их основаниях некоторое время были не­разрешимой загадкой, пока для сравнения не были предложены от­носительно современные (XIX век) черепа папуа из Новой Гвинеи и череп кроманьонца из Моравии (возраст примерно 20 тыс. лет).

И в «новогвинейском», и в «моравском» случаях было точно уста­новлено, что тела подверглись каннибалированию.

(«Новогвинейский» случай описывается как пример «позитивно­го каннибализма». По племенной традиции, сын, через отверстие в основании черепа, под барабаны и пение торжественно съедал мозг умершего отца, причащаясь к его житейской мудрости и знаниям. «Мо­равский» же вариант, по всем приметам, свидетельствует о канниба­лизме банальном, т.е. просто «пищевом».)

Появилась возможность сравнить стилистику вскрытия чере­па (во всех случаях это круглый или овальный вылом, имеющий

Илл. 34. Человеческие черепа из Штейнхейма и Монте-Чирчео,

демонстрирующие искусственно созданные homo erectus отверстия

в основании черепа для доступа к мозгу 32 .

верхними границами шиловидные отростки сверху и нижнюю выйную линию — снизу).

Сравнение не оставляет сомнений в том, что и «штейнхеймов- ские» черепа, и черепа из Монте-Чирчео — это тоже останки канни­бальских трапез, и что древний человек знал толк во вкусовых каче­ствах полушарий.

Тут, кстати, есть для меня одна существенная непонятность, ко­торую я тоже оставлю исследователям будущего. Дело в том, что го­ловной мозг разлагается значительно быстрее прочих органов.

Для того чтобы он не утратил съедобность, должна быть отрабо­тана виртуозная техника быстрого отделения головы трупа и взло­ма основания черепа. С теми инструментами, которыми распола­гал homo erectus, задача скоростного отделения головы и кругового взлома практически всей затылочной кости не кажется такой уж легкой.

Впрочем, я полагаю, отгадка этой непонятности лежит не в сфере мистики или неведомых нам высоких технологий палеолита, а просто в невероятной физической силе людей того времени, их постоянном чудовищном голоде и в отработанности этой манипуляции 33 .

(Ceterum, я не ставлю точку в этом вопросе, а всего лишь выска­зываю предположение).

Кстати, судя по отсутствию на вышеуказанных черепах каких- либо следов тепловой обработки, мозг съедался сырым, а отвер­стие в основании черепа было приспособлено под размер руки.

Авторитетные палеоантропологические источники комменти­руют эту и многие подобные находки, как правило, не очень внят­но либо ограничиваются строгой безоценочной констатацией: «Наблюдения показали, что разрушения черепа сопровождались из­влечением мозга и, надо думать, поедением его. Остается невыяс­ненным, производилось ли разрушение черепа посмертно или уда­ры наносились живым индивидуумам и притом с целью поедания их тела» (Бунак В. Ископаемые гоминиды и происхождение человека, 1966); «Следы нескольких ран, нанесенных острыми каменными ору­диями, были обнаружены на черепе из Эрингсдорф. Он был вскрыт для извлечения мозга» (Keith А. New Discoveries Relating to the Antiquity of Man, 1931); «Вскрыт для извлечения мозга один из черепов из Сак- копасторе» (Leakey L Adam's Ancestors, 1953); «Повреждены тяжелы­ми ударами орудий и вскрыты для извлечения мозга и все осталь­ные черепа явантропов» (Koenigswald G. A Review of the Stratigraphy of Java and its Relations to Early Man, 1937); «Почти все черепа синантро­пов носят несомненные признаки насильственной смерти. Основы черепов разрушены для извлечения мозга. Для извлечения костного мозга расколоты вдоль кости скелетов» (Weidenreich F. Some Problems Dealing with Ancient Man, 1948) et cetera.

Проф. Ю. Семенов в своем труде «Как возникло человечество» (1966), анализируя стиль расположения и состояния костных остан­ков ранних homo в различных раскопах, меланхолично предпола­гает, что «каннибализм носил преимущественно внутристадный ха­рактер», т. е. что «причиной насильственной смерти... палеоантропов были не столько стычки между (их) стадами, сколько конфликты внутри стада».

Подчеркнутая безоценочность каннибализма как бытовой нормы, раз­умеется, очень академична, но она уводит от понимания ряда любопыт­ных фактов, в частности, от возможной разгадки малочисленности и не­большой распространенности стай homo в эпоху палеолита. Учитывая агрессивность homo, всеядность, редкую адаптативность, почти посто­янную готовность их самок к спариванию и исключительную похотли­вость самцов, популяция к началу неолита должна была бы насчитывать не 500 тыс. особей (примерно), а неизмеримо больше. Однако за милли­оны лет она увеличилась весьма незначительно, если учесть, что «ис­ходная численность человеческой популяции в области “колыбели” предположительно равнялась 10-20 тыс. особей» (Алексеев В. Расселе­ние и численность древнейшего человечества, 1997). David Р. Clark в ис­следовании «Germs, Genes & Civilization» (2010) справедливо указывает на то, что «поедая другого человека, вы с гораздо большей вероятностью подцепите какую-нибудь неприятную инфекцию, чем при поедании баранины. Среди животных каннибализм встречается довольно ред­ко, и частично причина заключается именно в этом: гораздо легче за­разиться болезнями близкородственного вида, чем теми, которыми заражены отдаленные виды животных».