Выбрать главу

На самом же деле номинированность не является существен­ным, имеющим биологический «вес» отличием, это некие «gaudia privata» homo, никак не влияющие ни на сам процесс существова­ния сознания, ни на его качество.

Puto, если сознание позднего (современного) homo и имеет эту малосущественную разницу с сознанием других животных, то у ран­него homo не имело вообще никаких. (По крайней мере, нет ника­ких причин считать, что такие отличия существовали.)

Те стереотипы, что в свое время «надломили» У. Г. Пенфилда, раз­умеется, не позволяют ставить в один ряд сознание человека и со­знание животных, хотя и нейрофизиология, и палеоантропология — не оставляют никаких сомнений по данному вопросу; никакой прин­ципиальной разницы меж сознанием homo (в его естественном со­стоянии) и других животных не существует.

Чтобы они возникли — человеку было бы необходимо обзаве­стись некоей своей «личной» физиологией, принципиально отлича­ющейся от всего, что известно в природе. (Не думаю, что это осуще­ствимо или необходимо.)

Кажется логичным предполагать, что и мышление, и интеллект, какими бы поздними и искусственными образованиями они ни были, раздвинули и обогатили сознание, дали мозгу те «мощности», о которых не мог и мечтать ранний homo или другие животные.

Puto, что эти представления глубоко ошибочны.

Безусловно, мы имеем свидетельство того, что фрагменты созна­ния могут быть прономинированы, классифицированы и через это включены в «интеллектуальный оборот» в виде неких «видеофай­лов». Но обращение к ним возможно только через их прямые номи­нации или номинативные «коды», которые теснейшим образом увя­заны с мышлением, а соответственно, с речью.

Речевые (в данном случае внутреннеречевые) навыки дают воз­можность пользоваться сознанием, но никак не могут его «обогатить».

В известном смысле слова развитость коры может быть анало- гизирована с «богатством» сознания, но и это тоже отчасти ошибоч­ное представление.

Единственное, что прямо влияет на усугубление силы, яркости и многомерности естественного сознания — так это лишь расшире­ние рецепторных возможностей.

Обладатель наиболее совершенной рецепторики — будет и об­ладателем наиболее яркого и рельефного сознания; возможно­сти зрения, слуха, обоняния, тактильности, проприоцепции (и всех остальных «цепций») будут формировать «картину мира» с точно­стью прямо пропорциональной возможностям рецепторов.

В какой-то степени, конечно, на яркость и чистоту сознания мо­жет повлиять и развитость коры, но весьма опосредованно и не всегда благоприятно.

Разумеется, ассоциативные зоны коры берут на себя «дорисов­ку» реальности в том случае, если рецепторы несовершенны, по­вреждены или их возможности не могут быть реализованы по при­чине разнообразных внешних условий: темноты, скрытости одного запаха под другим, удаленности или недостижимости объекта так- тилизации et cetera. Но эта «дорисовка» может быть как ошибочной, так и вовсе произвольной (неверной).

Puto, что порождаемые корой сложные и простые ассоциации, сравнительная нюансировка, любые «дорисовки» вообще играют какую-то существенную роль только при наличии развитого мыш­ления, т.е. когда сознание «управляемо».

(Прекрасным примером «неуправляемого» сознания являются «сны».)

При «управляемости», когда наличие номинативного классифи­катора обеспечивает легкость, мгновенность и точность вызывае­мой ассоциации (или ее «обратность»), становится возможна гене­рация искусственного сознания, т.н. воображения.

К теме использования сознания в мышлении мы еще вернемся, а сейчас давайте обратимся к некоторым подробностям и непонят­ностям эмбриогенеза. Эти непонятности заодно помогут прояснить потенциалы мозга древнего человека 41 .

(Обращение к этим нюансам все равно неизбежно в данном ис­следовании, так как неизбежен вопрос о времени зарождения со­знания у эмбриона.)

Как известно, на XVIII сутки в сверхмалюсеньком эмбриончике возникает нейромезенхима. (Ее возникновению предшествует об­разование нейроэктодермального зачатка, утолщение и перегиб нервных валиков, нервной пластинки и трубки.)

Нейромезенхима служит базой для возникновения нервных ган­глиев и оболочек нервов. С этого момента (очень условно) можно говорить о зарождении центральной нервной системы.

Подчеркиваю, очень условно, так как лишь спустя 8-10 суток закро­ется каудальный нейропор, блокируется попадание околоплодных жидкостей в спинномозговой канал и полости будущих желудочков микроскопического мозга.

Этот момент (закрытия нейропора) чертовски важен, так как именно с него ЦНС эмбриона становится независима от прямого воздействия маточной среды, и начинается вторая фаза нейруля- ции — морфологическое обособление и овеществление основных структур головного мозга.

Затем зародится стволик гиппоглосиса, наметится nervus trigeminus, за ним abducens, потом facialis, а к пятидесятым суткам и большая часть структур головного мозга уже будет вполне сфор­мирована.

Но знаковой точкой принято считать XVIII сутки, и я не вижу ни­какой чрезвычайной необходимости опровергать эту эмбриологи­ческую догму или сомневаться в ней.

Более того, именно к этому моменту пролиферация в микроско­пической структуре ЦНС человека позволяет окончательно «пере­валить» трехсотклеточный рубеж и сравняться в количестве нейро­нов с нематодой.

В любом случае, на XVIII сутки, пусть анатомически ничтожный, пусть еще в виде лишь «эскиза», но овеществился повелитель и хо­зяин будущего организма. Мозг.

Практически сразу (на XVIII—XIX сутки) мозг запускает сердце и системы кроветворения, потому что для его личного морфогене­за — это наиболее важные органы.

Еще нет желудочно-кишечного тракта, нет респираторного ап­парата. Нет по одной простой причине — для формирования мозга на этом этапе они не очень нужны, с их ролью прекрасно справля­ются жидкости амниотического (околоплодного) пузыря.

Мозг жаден, властен и капризен, а главная его задача — точно и в срок построить самого себя, так как без него все и невозможно, да и не нужно. С этого момента, с момента появления управляющей силы — все становится понятно. Nullum aenigma hic est.

Невозможно сомневаться в способностях и возможностях даже этого «эскиза» ЦНС безошибочно генерировать регуляцию и вы- стройку себя самого, а параллельно — и нужного ему для его жиз­ни организма.