Логично предположить, что палеоантропы с подобными повреждениями головного мозга, как бесполезные и беззащитные, достаточно быстро становились добычей хищников или, что более вероятно, коллег по стае. Документальных или археологических подтверждений этой мысли, разумеется, не существует, но нет никаких оснований предполагать, что ранние homo были милосерднее своих потомков.
Потомки же оставили множество документальных свидетельств отношения к безумцам.
Непременно стоит припомнить « Indiculus Superstitionum», созданный в раннее Средневековье. Его авторы прямо свидетельствуют о практике если и не массовых, то достаточно регулярных сожжений т. н. одержимых.
В XV столетии во всей Европе был нормой «cista stolidorum», обеспечивающий сумасшедшим быструю, но мучительную смерть в каменной капсуле.
В 1636 году в Кенигсберге некий башмачник (чье имя не сохранила история) публично провозгласил себя ипостасью бога и знатоком ангельского пения. Разумеется, башмачнику вырвали язык и отрезали ту часть тела, где размещался его мозг, всего лишь потерявший способность генерировать точную самоидентификацию. (Факт приводится по: Каннабих Ю. История психиатрии, 1928.)
Психиатрия предлагает много примеров состояния homo с полностью или частично утраченной самоидентификацией, причем делает это настолько живописно и обильно, что останавливаться на пересказе всех патологий, связанных именно с повреждением «биологической личности», нет особого смысла.
Достаточно и того, что практически все глобальные и необратимые поражения ЦНС, объединенные словом «шизофрения», преимущественно основываются на полном или частичном разрушении именно самоидентификации.
«Деперсонализация, или расстройство сознания “я”, издавна рассматривается в качестве одной из основных проблем клинической психиатрии. Проявления этого расстройства исключительно разнообразны. У больных расстройство сознания “я” наступает в виде утраты принадлежности себе своих мыслей, чувств, поступков и в виде чувства отчуждения отдельных членов и всего тела» ( проф. Снежевский А., в пред, к моногр. А. Меграбяна « Деперсонализация », 1962) АА .
Что любопытно, и мышление, и интеллект при дефектации личности иногда остаются неповрежденными или же поврежденными незначительно, а уродливые формы, которые принимает мышление в таких случаях, не отменяет сам факт наличия мышления.
Прекрасной иллюстрацией данному тезису служат примеры Ницше, Свифта, Шумана, Врубеля, Вольфа Гуго, Ричарда Дадда, Мопассана, Ван Гога, Сметаны, Готфрида Минда и всего бесконечного ряда гениев, полугениев и «талантов» с серьезными, порой, драматическими дефектами личности, которые сохраняли способность к пусть и извращенному, но мышлению до самой смерти.
Я согласен, что провести абсолютно точную отпрепаровку повреждения биологической личности от повреждения ее «социальных отростков» достаточно сложно. Особенно посмертно и имея в распоряжении лишь пристрастные и не очень грамотные мемуары, в которых диагностика то смягчалась, то драматизировалась.
Но — имеем то, что имеем.
Учитывая бессмысленность надежд на появление точных и объективных документов о болезнях гениев и полугениев, нам придется довольствоваться наличествующими материалами и на основании именно этих свидетельств делать свои выводы.
Puto, что если предположить равнодольность (примерно 50 на 50) поражений личности и ее «отростков», то мы будем недалеки от реальности.
Следует, ceterum, признать, что о нейрофизиологических причинах шизофрении до сих пор не существует не только точного знания или хотя бы единого мнения, но даже и относительно внятно оформленных догадок.
(Посмертные исследования мозга психически больных фиксируют как наличие самых разнообразных анатомических аномалий, так и полное их отсутствие.)
Ad verbum, полагаю, что ближе всех к возможной разгадке единой причины шизофрении подошел И. П. Павлов в своем небрежном и явно
на скорую руку смётанном докладе «Психиатрия как пособница физиологии больших полушарий» (1919 г.). Впрочем, там нет почти ничего, кроме смутной, но очень талантливой догадки о внекорковом и строго централизованном происхождении этой болезни.
Последняя из догадок, уважительно именуемая «дофаминовой гипотезой», объясняет шизофрению дефицитом дофамина или общим пороком дофаминергической системы. Гипотеза получила относительное распространениеза счет своего безусловного удобства для психиатров. Она является настолько запутанной и противоречивой, что одновременно как допускает любые медицинские манипуляции, так и не обязывает ни к каким вообще.
Впрочем, и дофаминовую гипотезу за последние три года уже успели дважды опровергнуть.
Более того.
Посмертные обследования мозга шизофренических больных не позволили «набрать» в их substantia nigra той «процентовки» существенных патологий, что необходима для перевода гипотезы хотя бы в теорию.
(Substantia nigra среднего мозга является (это доказано) основным производителем дофамина. Правда, применительно к шизофрении эта теория зыбковата еще и тем, что не может вразумительно объяснить главное — причин разрушения дофамина в лобных долях и его же благополучия в гиппокампе, гипоталамусе, стриопаллидарной системе и других отделах мозга, куда дофамин тоже восходит из substantia nigra.)
Удивительно, что несмотря на пристальный и болезненный интерес поздних homo к вопросам «безумия» и утраты личности, с 1808 года, когда Йоганн Кристан Рейль предложил для этого вида медицины некорректный термин «психиатрия», никаких качественных изменений данной дисциплины не произошло.
Тысячи книг и трудов по психиатрии послужили лишь материалом для величественного саркофага, подобного чернобыльскому, скрывшего в своих недрах печальный секрет полного непонимания происхождения тяжелых болезней ЦНС.
Ad verbum, некорректность и предельная ненаучность термина «психиатрия» была заметна практически в день его «рождения». Академик В. М. Бехтерев сразу предлагал изменить его на «паторефлексологию». Еще более точное название данной медицинской дисциплины пытался ввести проф. А. И. Ющенко, настаивавший на термине «персонопа- тология». Но, увы, прижился странный термин «психиатрия», вероятно, и обеспечивший ее фиаско: nomen est omen.