И Эддингтон забавляется, ставя себя в положение космического наблюдателя:
«Мы играем на сцене жизни роль актеров драмы, поставленной для развлечения космического зрителя. По мере того, как сцены одна за другой меняются, он замечает, что актеры становятся все более и более маленькими и что действие ускоряется. В последнем акте за занавесом показываются лилипуты, несущиеся в своих ролях бешеным галопом. Все быстрее и быстрее. Последняя микроскопическая вспышка неистового возбуждения. И вот уже ничего нет!»…
Такова фантастическая полуфилософская картинка, которую английский ученый рисует с помощью своего воображаемого космического существа. Он видит в ней согласно своему собственному выражению, лишь «погоню за новой игрой», хотя совершенно произвольное введение космического наблюдателя в масштабах вселенной напоминает скорее об его идеалистических тенденциях.
Заметим, наконец, что если в прошлом встречается конечный момент, датируемый земным наблюдателем как начало «творения», столь дорогое Эддингтону, то он соответствует также конечному моменту времени для космического наблюдателя.
Система двух времен Милна напоминает об идее Эддингтона, однако претендует на гораздо большую научность. Она была предложена английским астрономом при разработке гипотезы о взрыве вселенной. Чтобы понять ее истоки, необходимо сначала подчеркнуть существенное различие между теорией Милна («взрыв» вселенной) и теорией Леметра (расширение вселенной). В последней теории расширение вселенной не происходит всюду одинаково. Оно имеет место лишь для расстояний, отделяющих друг от друга острова вселенной — галактики, — в то время, как системы внутри галактик (в частности, планетные системы) сохраняют свои размеры. По Милну же вселенная взрывается таким образом, что все ее материальные объекты, где бы они ни находились, удаляются друг от друга со скоростью, пропорциональной их взаимным расстояниям. Следовательно, земные объекты подчиняются тому же самому закону, что и галактики. Остаются неизменными лишь расстояния, связанные с радиацией, в частности, световой, что и позволяет обнаружить это расширение.
Исходя из этой гипотезы и принимая лишь часть теории Эйнштейна,[141] Милн построил новую теорию относительности, которую иногда называют «теорией сверхотносительности». Согласно этой теории, можно по выбору принять одну из следующих двух гипотез: а) длины волн, характерные для различных световых лучей, сохраняются, и вселенная расширяется (это — точка зрения, изложенная в предыдущем параграфе); б) вселенная сохраняет свои размеры, но свойства излучения меняются со временем. С течением времени свет, излучаемый различными телами в одних и тех же условиях, становится все более и более «фиолетовым», т. е. длины волн световых лучей все более и более уменьшаются. И наоборот, в прошлом излучаемый свет был более «красным» (длины волн были большими) и этим можно объяснить так же хорошо, как и с помощью эффекта Допплера в первой гипотезе — почему лучи света, приходящие от спиральных туманностей и начавшие свой путь миллионы световых лет назад, являются тем более «красными», чем более удалены от нас эти острова вселенной.[142]
141
В частности, Милн сохраняет один из основных принципов теории относительности — постоянство скорости света, но стоит на точке зрения бесконечности вселенной.
142
Милн предполагает, что световые лучи, начавшие свой путь от источника, который их излучил, сохраняют свою длину волны, т. е. свой «цвет». В теории же Леметра, напротив, фотоны постоянно теряют свою энергию, идущую на «работу» по расширению вселенной и свет, распространяющийся в пространстве, с течением времени «краснеет».