Первую попытку внедрить гравитацию в свою теорию Эйнштейн предпринял в 1907 году, сформулировав так называемый принцип эквивалентности. Он указал на то, что при падении мы как будто находимся в мире без гравитации. Окружающие нас предметы, находящиеся одновременно с нами в состоянии падения, будут казаться неподвижными, потому что падают с такой же скоростью. Именно это и происходит на Международной космической станции: то, что космонавты находятся в невесомости, вовсе не означает, что на них не действует поле притяжения Земли; просто космическая станция все время падает на Землю вместе с космонавтами. (Другое дело, что она никогда не упадет на нашу планету, так как одновременно двигается с высокой скоростью в горизонтальном направлении.)
Гению Эйнштейна, вдохновленному философскими воззрениями Маха, хватило смелости утверждать, что любой эксперимент, выполненный, например, в условиях космической станции, покажет такой же результат, как и при полном отсутствии гравитации. Это и есть принцип эквивалентности.
Самое любопытное, что теория гравитации Эйнштейна вытекала из глубоких размышлений о ситуациях, в которых сама сила, о которой идет речь, просто-напросто исчезает. Поэтому неудивительно, что потребовалось привлечь основательный математический аппарат, чтобы превратить идею в теорию, способную выдвинуть осмысленные предсказания. В 1913 году Эйнштейн в своих изысканиях взял на вооружение идею Минковского о пространстве-времени. Эйнштейн обнаружил, что верная картина движения объектов в гравитационном поле получится, если предположить, что пространство-время искривлено, а объекты пытаются проложить себе кратчайший путь через это искривленное пространство-время. Но понять, что заставляет пространство-время искривляться, он не мог.
На этих порах Эйнштейн начал сражение с математикой. В 1915 году в течение нескольких месяцев он вел бурную переписку со многими учеными, в особенности с немецким математиком Давидом Гильбертом (1862–1943). Работы Эйнштейна и Гильберта были настолько взаимосвязаны, что трудно точно сказать, кто из них первым создал уравнения гравитационного поля. Но, вне всякого сомнения, Эйнштейн был движущей силой в этом процессе. В конце концов, в ноябре 1915 года, в своей общей теории относительности он смог описать, как пространство-время искривляется под действием массы, энергии и давления:
Великий смысл заключается в этих нескольких символах. В течение шести месяцев после создания уравнений поля Эйнштейн написал статьи о гравитационных волнах. Это произошло за сто лет до того, как эти волны были непосредственно обнаружены (см. главу 4). Существование черных дыр также было предсказано вскоре после опубликования общей теории относительности (см. главу 3).
Другие последствия заставили себя ждать гораздо дольше. В 1949 году австрийско-американский математик и философ Курт Гёдель (1906–1978) предпринял атаку на теорию относительности. Любитель абсурдов, Гёдель сумел показать, что общая теория относительности разрешает совершать путешествия в прошлое. Подобное предположение является проклятием для физиков: ведь если мы можем вернуться в наше собственное прошлое, то что удержит нас от того, чтобы изменить его? Каждый любитель научной фантастики скажет вам, что ни к чему хорошему это не приведет.
Рассуждения Гёделя предполагали, что вся Вселенная вращается, что с нашей сегодняшней точки зрения не соответствует действительности. Однако в 1988 году физики Майк Моррис и Кип Торн открыли еще одну возможность для путешествий во времени. Они показали, что кротовые норы – кратчайшие пути из одной части пространства-времени в другие – могут в принципе быть открыты, если грядущая цивилизация овладеет новым экзотическим типом энергии. Стоит однажды распахнуть эти норы, как по ним можно будет со свистом проноситься сквозь пространство и время. Хотя такие перспективы кажутся весьма отдаленными, уравнения Эйнштейна вполне допускают путешествия во времени, и это провоцирует многочисленные горячие дискуссии среди физиков.
В то же время обширная нива науки остается еще не вспаханной. Только недавно появилась возможность решать уравнения Эйнштейна на компьютерах, и это открыло путь к исследованию странного поведения черных дыр и других экзотических объектов. Прибавьте сюда еще и открытие гравитационных волн. И теперь мы можем вплотную заняться теорией и ее приложениями – чем, впрочем, мы уже и занимаемся сотню лет. Но мы не должны забывать, что вся ширь теории относительности является заслугой не только гения Эйнштейна, но и его предшественников, современников и множества других людей, которые пытались понять, что все это означает.