— Хорошо, — сказал Хам.
Он вскочил на коня, подобного молнии, и поскакал в Енох, первый из земных городов. Его заложил Каин в давние времена и назвал именем своего первенца.
Было утро. Люди выходили в поле. Они улыбались солнцу.
Они не знали.
Хам скакал. Конь был подобен молнии.
Енох, что на священной горе Корд, звенел. Звенел от ударов молотов кузнецов, от шелеста песка под ногами людей, от смеха женщин, звенел от бродящего в бочках вина, от лопающихся на солнце плодов.
Енох не знал.
Хам вошел в шатер Ады, матери Селлы. Он упал на колени и поцеловал ее ноги.
Была Ада стара, но блеска прежней красы не смыло время. Смотрел Хам и не удивлялся, почему мужчины любили ее.
Ада выслушала его.
— Возвращайся к шатру своему, Хам, — сказала она. — Давно подошли дни моей смерти. Я умру здесь.
— Скажи людям, Ада, они не знают. Я не могу. Скажи ты.
— А зачем? — спросила Ада. — Пусть пока радуются жизни. Что они сделают, если узнают? Как спасутся?
— Скажи, Ада, — воскликнул Хам.
— Нет. Иди.
Хам поцеловал землю у ее ног, вскочил на коня и ускакал.
…Наступала ночь последнего дня.
Ной стоял у ковчега. Иафет и Сим приводили животных по паре, как повелел Сотворивший землю. Ной считал. Жены братьев готовили место в ковчеге.
Ламех сидел у шатра. Он выложил на колени руки, морщинистые, как корни деревьев. Было холодно. Плыли тучи, набухшие, как груди Селлы. Они закрывали солнце. Ветры собрались на Священной горе. Набухли реки. Они ждали предназначенного часа.
И час настал.
Ной собрал своих в ковчег.
— Хам, — сказал Ной, — приведи Ламеха.
Хам задумал другое. Ламех по-прежнему сидел у костра, ветры не трогали его.
Хам сказал:
— Сон предвещал несчастье. Не Имеющий Имени проклял землю. За что? Ламех, отец Ноя, разреши, я призову людей, я спасу их. Пусть садятся в ковчег. Еще есть время. Благослови меня, Ламех, отец моего отца.
Хам упал на колени. Он просил:
— Благослови!
Ламех сидел, положив на острые колени руки, и смотрел сны своей молодости. И ветры не мешали ему. Хам прикоснулся.
— Не надо, Хам, сын Ноя, — сказал Ламех. — Люди погибнут, и с ними погибну я. Я не пойду в ковчег. Оставь меня у шатра моего. Мне хорошо, Хам. Иди.
И заплакал тогда Хам. Он крикнул:
— Селла на ковчеге! Я ослушался Ламеха. Я приведу людей. Я спасу их.
Он побежал. Братья догнали его. Они связали его. Кричал связанный Хам.
Загрохотал гром. Молния ударила. Она не пробила туч, так были они плотны. Ковчег пошатнулся от напора ветров, но стоял прочно. Ной закрыл двери. Он видел: Ламех, его отец, стоял на коленях. Он молился.
Ветры вырывали деревья. Они поднимали их до туч. Они ударяли в горы. Они пробивали в камнях дыры. И свистели. Они плясали.
Третий раз ударил гром. И распахнулись тучи. И обрушился на землю поток. Отовсюду к ковчегу бежали люди. Они облепили его. Сильный сбрасывал слабого и занимал его место. Женщины стучали в толстые стены. Они кричали:
— Открой, Ной, спаси. Ной, детей наших. Они невинны.
Но ковчег был безмолвен. Только раздавался крик связанного Хама.
Хлестал дождь. Ветры сбросили людей с ковчега. Водой наполнились долины. Кто сидел в горах, считал себя спасенным. Но они не знали, что потоп будет сорок дней и сорок ночей и захлестнет землю от дна рек до неба.
Ламех рассказывал Хаму. Хам помнил: было четыре реки на земле. Гихон, что в земле Куш, Фисон, что в Хавилле, где золото, Хиддекель в Ассирии и Ефрат. Они были сестры. И были вместе. Но Не Имеющий Имени наказал не только первого человека, но и воду, разлучив реки друг с другом. Текли они, тоскуя о встрече. И вот они вышли из берегов, залили долины, и встретились, и покрыли собою всю землю. Наконец почувствовал ковчег Ноя воду и вздрогнул, и качнулся, и поплыл.
Все живое, что не в ковчеге, сметал бурный поток. И только не трогал кузницу, на пороге которой сидел Каин. Он ждал смерти, но смерть обходила его.
Каин увидел Ламеха и пошел к нему. Вода расступалась перед ним. Расступилась она и перед Ламехом, когда Каин встал возле него.