— Это ты, Каин? — спросил слепой Ламех. — Отец моих дедов?
— Это я, — сказал Каин. — Все гибнет. Но вода не трогает меня.
— Что же ты хочешь, отец моих дедов? — спросил Ламех.
— Вот лук, вот стрела, — сказал Каин. — Убей меня.
— Я слеп. Я не вижу ничего. — сказал Ламех.
— Убей. Я встану впереди. Держи лук.
— Я не смогу, — сказал Ламех, но взял лук, укрепил стрелу. Он был стар, у него не хватило сил натянуть тетиву.
Бурлила вода, она сметала все вокруг, но обтекала место, где стояли Каин и Ламех.
— У меня нет сил, — сказал Ламех. — Отойди, дай мне спокойно умереть. Дай вознести последнюю молитву Творцу.
— За что ему молиться? — вскричал Каин, — Ты слеп. Ты не видишь — люди гибнут, все живое гибнет. Но ты слышишь? Неужели ты не слышишь, как плачут дети, как молят о пощаде женщины? Неужели судьба человека — вечная покорность? За что гибнут люди? Самый старший из всех сыновей моих детей, ты ведь знаешь, я невиновен, не я убил брата, а он, убивающий и сейчас невинных. Но убийцей назвал меня и мне одному из всех людей дал бессмертие, вечное страдание. Убей меня! Ты совершишь справедливость.
— Я не смогу, — сказал Ламех. — Но хорошо, встань тут, отец моих дедов, я попробую еще раз.
Ламех натянул тетиву, собрав последние силы. Стрела вонзилась в Каина, и Каин упал.
— Ты жив? — спросил Ламех.
Но Каин не слышал его, он был мертв, вода захлестнула его тело и унесла.
Ламех отбросил лук и воздел руки к небу.
— Ты велик, Сотворивший землю.
Вода закрыла его.
Она бурлила — сестры-реки справляли свою встречу.
Так умер Каин, первый сын земной женщины и Трижды Величайшего. И исчез. Его духа нет ни в одном из всех пространств — проклятье настигло его и после смерти.
— Сын мой, отчего я не могу тебя забыть? — прошептал Трижды Величайший и испуганно оглянулся: чего и кого он, в самом деле, боялся? Своей слабости? Но он всесилен здесь, кто ему судья?
Тело Каина долго несла вода. Волны прибили его к ковчегу. Ковчег прошел над ним. Так исчез Каин.
А в ковчеге Селла развязала Хама. Он встал. Расправил плечи. Сим увидел и сказал Ною:
— Хам свободен. Он лишился разума. Разреши, мы свяжем его. И оставим на земле.
Иафет сказал:
— Разреши.
Ной сказал:
— Не трогайте Хама, я прощаю его.
Хам раскрыл створку окна. Он увидел, ковчег плыл. Плыли деревья. За ними плыли люди, они цеплялись за сучья. Они кричали. Страшны были их лица.
Ковчег плыл. Птицы кружились над ним. Они садились на крышу. Хам смотрел. Он видел: люди, стоящие в горах, завидовали орлу, имеющему крылья. Хам видел — земля покрыта водой. Островом осталась Священная гора. Вершина ее упиралась в небо. Люди верили, здесь спасение. Они устремлялись сюда. Хам видел, вода прибывала. Слоны давили людей, львы сбрасывали их в бездну — каждый боролся за свою жизнь.
Хам видел, к вождям взывали люди:
— Помоги нам!
Они еще верили. Матери протягивали детей.
— Помоги нам! — Но были бессильны дотоле всесильные вожди. Они закалывали себя.
Ковчег плыл.
— Вот Енох, — сказал Хам.
Селла подошла к раскрытой створке окна. Она увидела людей, сплетенных между собой, как змеи.
Жители Еноха, первого города на земле, основанного прародителем Каином, ждали смерти. Не было у них веры в спасение. Вода прибывала. Она заливала улицы, сметала шатры. Кто-то крикнул:
— Ада!
И все подхватили этот крик.
— Ада! Она первая знала о гибели. Она берегла тайну. Она мать Селлы, что спаслась.
Ада встала, и все увидели ее. Страшна была смерть Ады, дочери Ясифа, растерзанной людьми.
Хам и Селла видели это. Селла упала. У нее начались роды. Она кричала от боли. Кричал ребенок, появившийся из ее плоти.
В раскрытую дверцу окна ковчега доносились крики умирающих людей, рев зверей, которых захлестывали волны. Дождь бил по крыше ковчега.
И тогда сказал Хам. Голос его был крепок, подобно дереву гофер.
Он сказал:
— Будь проклят, ниспославший на землю горе, убивающий невинных. Я, Хам, проклинаю тебя!