– Да ладно, хоть бы куда, но туда где русские живут, – снизила запросы Рая.
– Да нет, русские почти везде плохо живут, снабжение плохое, дорог нет, колодрыга и служба там год за год почти везде. Куда лучше на Украину замениться, там и тепло, и с продуктами хорошо, дефицита такого как в России нет, – Гена с аппетитом ел наваристый борщ.
– Да, я не против, хоть Украина, хоть Белоруссия, только не к чуркам, – при произнесении последнего слова в голосе Раи послышались нотки испуга…
Подобные разговоры в семье Рындиных происходили тем чаще, чем ближе подходило время замены. Пришло прохладное дождливое сахалинское лето и Геннадию оставалось служить здесь последний год. А в это лето подошел срок замены командиру дивизиона – событие весьма значимое для «точки». Прежнего командира, сравнительно пожилого и обстоятельного подполковника на дивизионе уважали. И вот теперь его должен был заменить новый командир. И все гадали, что тот окажется за человек. Ведь именно от командира во многом зависела моральная обстановка в таких вот фактически автономных подразделениях. Старый командир устроил щедрую «отходную» для офицеров и прапорщиков дивизиона. Щедрость, кроме того, что подполковник был мужик неплохой, объяснялось еще и тем, что ему повезло, он заменялся на Украину, самое лучшее для простого советского офицера место службы в пределах СССР. Итак, старый командир уехал и вскоре прибыл новый…
Рвачи-карьеристы рождаются сами по себе, вне зависимости от эпохи. Чего они «вырывают»? Ну, это во много зависит от покровителей и «стартовой позиции», с которой они стартуют на пути достижения «наград и чинов». Пришедший на Крильон майор покровителей не имел, и стартовая позиция его была не очень высокой и, тем не менее, он оказался тем самым рьяным рвачем. Он сразу принялся наводить на дивизионе, так называемый, уставной порядок, вернее просто мучить, а иной раз и издеваться над подчиненными. Если бы только это. Другой бы со временем, сообразив, что его усилия остаются тщетными, остыл и, может быть, даже перевоспитался. Но крильонцам не повезло «новый» оказался клиническим рвачем. Его жажда, во что бы то ни стало отличиться, засветиться не иссякала. И он «засветился», правда, отличиться не получилось…
2
Особенно «новый» любил мучить подчиненных объявлением внезапных тревог-готовностей в самое неподходящее время, например ночью, или во время обеденного перерыва. И в тот раз, он решил объявить «готовность» в обед. Для этого он сам пообедал заранее, а подчиненные услышали сирену, объявлявшую тревогу, как раз во время приема пищи. Сам «новый» уже находился на своем рабочем месте на позиции дивизиона и фиксировал насколько быстро, укладываясь, или не укладываясь в установленное время, прибывали на свои рабочие места офицеры, прапорщики и солдаты. Ввиду того, что это была уже далеко не первая такая готовность в столь неурочное время, большинство, в первую очередь офицеров, в знак молчаливого протеста, не проявляли должного усердия. Данное обстоятельство весьма разозлило «нового». На его прежнем месте службы, на благодатной Украине, все за свои места, что называется, держались и там такое отношение к выполнению приказов командира дивизиона, даже если они диктовались самодурством, было немыслимо. Построив весь личный состав, «новый» стал проводить воспитательную беседу. Но все его слова, что называется, отлетали, что от стенки горох. Даже его заместители, не говоря уж о более «нижестоящих», внимали им с абсолютным равнодушием, надеясь поскорее возобновить прерванный обед. Это еще более взбесило «нового». Он объявил, что отбоя готовности не будет, и до самого конца рабочего дня все будут заниматься боевой подготовкой. То есть, обед окончательно «накрылся».
Все разошлись по своим местам, согласно боевого расчета. Включили станцию наведения ракет, провели контроль ее функционирования и уже собирались запустить тренировочную аппаратуру, чтобы с ее помощью начать имитацию боевой работы по самолетам-нарушителям… Как, вдруг, «новый» на своем индикаторе кругового обзора узрел… реального «нарушителя»!
– А это что еще за букашка здесь ползает!? – удивленно воскликнул «новый» при виде микроскопической отметки, с небольшой скоростью перемещавшейся вдоль госграницы, над проливом Лаперуза.
– Да это японец, частный самолетик, частенько тут летает, – спокойно пояснил, сидящий рядом с «новым» начальник штаба дивизиона.
– Это ж… да он почти нарушает границу… почти по ней летает! – по непонятной для окружающих причине «нового» явно охватывало нечто похожее на охотничий азарт.