Я не отвечала ей, не спорила, тем самым не давала ей ни малейшей возможности меня убедить. Иногда она выражала свою злость на то, что написала Старая Вдова Лау:
— Этой женщине плевать на твое благополучие. Она лезет в чужие дела ради денег. Скоро она сама будет вонять так, как те зады, которые она все это время обнюхивает.
Потом Драгоценная Тетушка дала мне письмо, которое я должна была передать Гао Лин, чтобы она прочитала его матери. Я кивнула, но, выйдя из комнаты и завернув за угол, открыла его и стала читать: «Помимо стрельбы и разных волнений летний воздух опасен странными болезнями, которыми полон Пекин. Там они не такие, как встречаются у нас, из-за них у Лу Лин могут отвалиться кончики пальцев и носа. К счастью, я знаю, как это лечить, чтобы с возвращением Лу Лин у нас не началась настоящая эпидемия».
Когда тетушка спросила, отдала ли я матери письмо, я ответила с холодным сердцем и каменным лицом:
— Да;
Я солгала, а Драгоценная Тетушка вздохнула с облегчением. Она впервые поверила моей лжи. А я задумалась, что могло в ней измениться, если она перестала чувствовать, когда я говорю неправду. Или изменилась не она?
Накануне моего отъезда Драгоценная Тетушка стояла передо мной со своим письмом в руках. Я скомкала его в тугой комок, который сунула в карман штанов.
— Что это значит? — Она схватила меня за руку.
— Оставь меня в покое! Ты больше не можешь говорить мне, что делать.
— Ты думаешь, ты такая умная? Ты все еще ребенок!
— Нет, не ребенок. Ты мне больше не нужна!
— Была бы не нужна, если бы у тебя была голова на плечах!
— Ты просто хочешь оставить меня здесь, чтобы не лишиться своего положения няньки!
Ее лицо потемнело, как будто она задыхалась.
— Положение? Ты думаешь, что я живу здесь ради унизительного положения твоей няньки? Ай-ай! Зачем я дожила до того, чтобы услышать такие речи от этого ребенка?
Мы обе дышали, как после бега. И я прокричала ей слова, которые часто слышала от матери и тетушек:
— Ты жива, потому что в нашей семье добрые люди и они сжалились над тобой и спасли тебе жизнь. Мы не обязаны были это делать. А Самому Младшему Дядюшке не надо было пытаться на тебе жениться. Он попытался и навлек беду! Вот почему его убила собственная лошадь! Все это знают.
Ее тело разом обмякло, и я подумала, что это оттого, что она признала мою правоту. В тот момент мне стало ее жаль так же, как я жалела нищих попрошаек, которым не могла смотреть в глаза. Мне казалось, что я наконец повзрослела и она потеряла власть надо мной, словно прежняя я смотрела на меня нынешнюю, испытывая восторг от того, как я изменилась.
На следующее утро Драгоценная Тетушка не помогла мне собрать одежду, не приготовила мне еды в дорогу. Она просто сидела на краю кана, отказываясь на меня смотреть. Солнце еще не встало, но я видела, что ее глаза были красными, а веки — опухшими. Сердце мое обмирало, но разум был тверд.
За два часа до рассвета пришел мистер Вэй с осликом, впряженным в повозку, полную высушенных змей для лекарских лавок. Я повязала шарф, чтобы укрыть от солнца лицо, и забралась на повозку рядом с ним. Вся семья вышла к воротам меня провожать. Все, кроме Драгоценной Тетушки. Даже Гао Лии стояла там с неумытым лицом.
— Привези мне куклу! — крикнула она.
Ей было тринадцать лет, но она все еще оставалась ребенком.
Мы ехали весь день по пыльной дороге. Каждый раз, когда ослик останавливался попить, мистер Вэй окунал в воду отрез ткани и наматывал ее на голову, чтобы спастись от жары. Вскоре я стала так же поступать со своим шарфом. Когда пришло время обеда, мистер Вэй достал жестяную банку с пельменями, а у меня не было ничего. Мне не хотелось просить Старого Повара приготовить мне с собой еды, потому что я боялась, как бы он не сказал матери, что не надо отправлять меня в Пекин. Мистер Вэй, конечно, предлагал мне свою еду, а я, конечно, делала вид, что не голодна. Он предложил ее снова еще раза два и больше не стал. Вот я и ехала с пустым желудком рядом с восемью клетками, в которых были уродливые змеи.
До Пекина мы добрались уже вечером. Я тут же ожила и забыла о беспокойстве сердца и пустом желудке. Когда мы достигли пропускного пункта, я больше всего боялась, что нам не разрешат въехать в город. Полицейский в фуражке пошарил по моему узелку и заглянул в клетки со змеями.
— Зачем вы едете в Пекин? — спросил он.
— Доставляю лекарства. — Мистер Вэй кивнул на клетки.