На следующий день к нашим воротам пришел человек, вручивший отцу письмо с печатями. Хозяева пострадавших от огня лавок подали жалобу на нашу семью, требуя возмещения ущерба. Отцу было сказано, что, как только эти люди подсчитают все убытки и подадут в суд общую сумму, нам объявят, как именно мы должны все возместить. А пока мы обязаны передать документы на наш дом и землю. Этот человек предупредил, что повесил объявление о том, что происходит, чтобы люди немедленно уведомили власти, если мы попытаемся сбежать.
После того как он ушел, мы замерли в ожидании решения отца, что нам делать дальше. Но он просто опустился в свое любимое кресло. Тогда заговорила мать:
— Все, нам пришел конец. Судьбу не изменить. Сегодня мы пойдем на рынок, а завтра будем пировать.
Она дала каждому из нас столько карманных денег, сколько мы никогда не получали, и сказала, что мы должны купить фруктов и сладостей, деликатесов и жирного мяса — всего, в чем мы так долго себе отказывали и чего нам давно хотелось. Был канун Фестиваля Луны, поэтому мы не станем выделяться из толпы остальных людей, закупающих продукты для праздничного ужина.
Перед праздником рынок выглядел оживленнее, чем обычно: здесь были торговцы светильниками и игрушками, ярмарка от храма, жонглеры и акробаты. Жуликов и воров тоже было больше обычного. Проталкиваясь сквозь толпу, мы с Гао Лин держались за руки. Мы видели плачущих потерявшихся детей и страшноватых мужчин, которые открыто нас разглядывали. Драгоценная Тетушка все время предупреждала меня о бандитах из больших городов, которые воровали глупых деревенских девочек и продавали их в рабство. Мы остановились у прилавка, где торговали лунными пряниками, которые оказались засохшими. Мы повернули к свинине, но она была серой. Мы заглянули в чаши с тофу, но его ломтики выглядели бесформенными и смердели. У нас были деньги и разрешение купить все, что мы хотим, но нам ничего не нравилось и все казалось каким-то испорченным. Мы бродили в плотной толпе, крепко прижавшись друг к другу плечами, и неожиданно оказались на улице Нищих — месте, где никогда до этого не бывали. Перед нашими глазами предстали печальные картины, одна хуже другой: мальчик с бритой головой и лишенным конечностей телом качался на спине, как черепаха на панцире, мальчик без костей, ноги которого были завернуты вокруг его шеи, карлик с длинными иглами, воткнутыми в щеки, живот и бедра… Все они повторяли:
— Пожалуйста, маленькая мисс, молю тебя, старший брат, сжалься над нами! Дай нам денег, и в следующей жизни не будешь мучиться так, как мы!
Кто-то из проходивших мимо мальчишек смеялся, кто-то отворачивался или прятал глаза, а пара престарелых женщин, кому пора было подумать об ином мире, тянулась за своими монетами.
Гао Лин вцепилась мне в руку и прошептала:
— Вот такая судьба нас теперь ожидает?
Уже повернувшись, чтобы уйти, мы натолкнулись на нищенку. Это была девочка не старше нас, одетая в лохмотья, перевязанные рваными лентами так, словно на ней был какой-то древний костюм воина. На месте глаз у нее виднелись две глубокие складки. Она тут же начала причитать:
— Мои глаза видели слишком много, поэтому я их вырвала. Теперь, ослепнув, я стала зреть невидимое. — Она потрясла перед собой пустой миской: — С вами желает поговорить призрак.
— Какой призрак? — тут же спросила я.
— Тот, кто был тебе вместо матери, — так же быстро ответила девочка.
Гао Лин тихо вскрикнула:
— Откуда она узнала, что Драгоценная Тетушка была твоей матерью?
Слепая девочка снова вытянула вперед миску и встряхнула ею. Гао Лин бросила туда монетку Девочка взвесила на руке миску и сказала:
— Ваша щедрость почти неощутима.
— Покажи сначала, на что способна, — ответила Гао Лин.
Девочка присела на землю и достала из ветхого рукава мешочек, развязала его и высыпала содержимое перед собой. Там оказалась известковая пыль. Из второго рукава она вынула длинную тонкую палочку, с помощью которой начала разравнивать высыпанную пыль до тех пор, пока ее поверхность не стала гладкой, как стекло. Направив палочку острым концом к земле и воздев безглазое лицо к небу, она начала писать. Мы присели рядом. Как могла нищая девочка научиться письму? Это не было обыкновенным трюком. Рука ее двигалась ровно, и палочка легко выписывала иероглифы, словно она была искусным каллиграфом. Я прочитала первую строчку;