Или это было не случайностью, а тонким расчётом сектантов?
Это, наверно, уже никогда не узнать…
Марк оторвался от стены и, немного пошатываясь, пошёл к казармам, где расположились легионеры. Пятьдесят два солдата в этом бою были убиты, около сотни – ранены. Также почти полностью полёг отряд из двадцати наёмников, спешно набранный графиней Брумы перед битвой. В том отряде была Асгунн. Когда Марк руководил Кругом и мог ощущать всё поле битвы, он чувствовал её в одной из самых горячих точек боя, что же стало потом – неизвестно. Факт только тот, что после боя она не явилась к графине за оплатой, а когда на поле боя собирали раненых и убитых, её не нашли. Маги первой центурии во главе с Авойно прощупали окрестности магией обнаружения жизни, добили всех недобитых тварей и вынесли всех живых защитников, но Асгунн среди них не было. Думать о том, что она попала под выстрел даэдрической катапульты – а она, ещё не выйдя полностью из врат, успела сделать два выстрела по защитникам – он не хотел: если второй выстрел сориентировавшие маги отразили, то первый попал примерно туда, где сражалась Асгунн. И оставил после себя лишь сплавившуюся массу сожжённых до угля тел…
В плохо отапливаемой полутёмной казарме было холодно, пахло потом, кровью, горелой плотью и лечебными зельями. Солдаты ворочались на своих койках, кто-то стонал. Марк сидел на своём сыром тюфяке, завернувшись в плащ, привалившись спиной к стене и закрыв глаза. В голове и на душе было пусто, не было привычного послебоевого расслабления и удовлетворения от того, что бой закончен, они победили, а впереди дорога домой и несколько дней отдыха. Собственный дом казался холодным и неприветливым, а люди вокруг – далёкими и чужими…
Рядом с кряхтением опустился десятник Аппий с перевязанной рукой и наполовину сожжённой шевелюрой.
- Ну что, Маркуша, как настроение?
Марк не ответил.
Десятник полез за отворот куртки, достал оттуда флягу с коньяком, свинтил крышку и протянул Марку:
- На, выпей. Полегчает…
________________________________________
[7] Сальт – древнеримская единица площади, равная 2,353 кв. км.
========== Глава 23. Перед коронацией. ==========
День коронации принца Мартина выдался ясным, солнечным и тёплым, что было неожиданно для холодной и дождливой осени, какой она оказалась в этом году. Стоял конец месяца Начала морозов, листья на деревьях давно пожелтели, лёгкий ветер их срывал и кружил по мостовой, воздух был свеж и прозрачен, в высоком небе парили птицы, а над далёкими горами Джерол стояла лёгкая голубая дымка.
Люди на площади перед дворцом стали собираться ещё затемно, занимая самые удобные места; хозяева домов, чьи окна и балконы выходили на дворцовую площадь, заломили непомерную цену за возможность понаблюдать из них за церемонией коронации, и всё равно к рассвету места там было не найти. Марк, проснувшийся поздно и с больной головой, хотел сначала вообще плюнуть на церемонию и пойти в таверну пролечиться рюмкой вина, но все таверны в честь коронации были закрыты, так что Марку ничего не оставалось делать, как идти на площадь. Увидев на ней столпотворение, он некоторое время вяло размышлял, пытаться ему протиснуться напролом или обойти площадь и попасть во дворец через один из задних ходов. Потом ему в голову пришла свежая мысль, что на кухне дворца наверняка найдутся и лечебная рюмка вина, и бочка с рассолом, так что он, стиснув зубы и преодолевая сушняк и головную боль, принялся в обход толпы пробираться к заднему входу во дворец. И наткнулся на Ченчо.
- Плохо выглядишь, брат, - ухмыльнулся тот, обмениваясь с ним рукопожатием. – Вчера «хорошо» было?
- Кабы хоть вчера было хорошо, - процедил сквозь зубы Марк, - было бы не так паршиво.
- Все сегодня что-то ноют, всем плохо… Авойно вон вообще послал всех к даэдра и заперся в своих покоях… А погодка-то – прелесть в кои-то века!..
Марк отмахнулся от него и принялся дальше расталкивать всё прибывающую толпу. На входе во дворец первая стража его обыскала и прощупала магически, вторая его уже знала и пропустила. По дороге на кухню ему встретился Бенито – ученик мастера Ибсена – и пожаловался, что у него с утра прихватывает сердце, на что проходивший мимо стражник порекомендовал ему по ночам спать, а не бегать по злачным местам.
Всем плохо, какое совпадение…
На кухне работа кипела, очумелые поварята носились туда-сюда, главный повар, срывая голос, орал на служанок, которые в суматохе перепутали кардамон с базиликом, десяток печей дышал жаром, от казанов с кипящей водой поднимались клубы пара, на длинных столах что-то нарезалось, смешивалось, замешивалось, перетиралось, шинковалось, отбивалось, ощипывалось, расчленялось… В горячем воздухе висели плотные запахи жареного мяса, выпечки, рагу, салатов, приправ, крема, фруктов и ещё каких-то уже не идентифицируемых ароматов, от которых больная голова становилась ещё тяжелее, а желудок сводило спазмами. Марк по стеночке пробрался в кладовую, стараясь не попасть под руку очередного распаренного и раздражённого повара, с облегчением вздохнул, когда оказался в относительной тишине и прохладе кладовой, отыскал початую бочку с маринованными огурцами, черпнул оловянной кружкой рассолу и с наслаждением проглотил чуть отдающую плесенью живительную влагу, затем ещё. В голове прояснилось, желудок перестал скручиваться. Марк поставил кружку на бочку и прислонился горячей больной головой к холодной каменной стене, чувствуя себя почти счастливым. Вот так бы и стоять до скончания веков, но на его беду в кладовую заглянула задёрганная служанка, которая сразу сорвала своё раздражение на невесть как забрёдшем в её святая святых маге. Марк попытался было огрызнуться, но служанка ответила таким потоком брани на невообразимой смеси языков, что Марк признал своё поражение в словесных баталиях и поспешил покинуть поле боя.
На лестнице между третьим и вторым этажом ему повстречался молоденький паренёк-ученик алхимика, имени которого Марк не помнил, и рассказал, что его учителю сегодня не здоровится, а как назло всем именно сегодня что-то из-под него надо – то зелье против болей в желудке, то от головной боли, то у кого-то разболелся совершенно здоровый с виду зуб… Марк сочувственно покивал, паренёк побежал дальше по своим делам, а он поднялся в крыло магов, некоторое время постоял, наслаждаясь тишиной и привычными горьковатыми запахами зелий, а затем побрёл к алхимикам. В лаборатории был только подмастерье, который с до нельзя сосредоточенным видом толок в ступке какой-то корешок. Марк пробежался глазами по полкам, нашёл зелье против похмелья, вытащил его, откупорил, некоторое время набирался решимости, а затем резко опрокинул зелье себе в рот.
Пищевод и желудок скрутило судорогами, заныли зубы, во рту появился стойкий привкус тухлых яиц, в голове и глазах ощутимо запульсировала кровь. Через какое-то время тело налила свинцовая слабость и прошибла испарина, Марк, не удержавшись на ногах, сполз на холодный пол.
Постепенно полегчало. Сначала отступила головная боль, затем перестали болеть зубы, однако Марк ещё с четверть часа сидел на полу, пока организм пришёл в норму. Всем плохо… Авойно плохо, главному алхимику плохо, главному лекарю плохо, его ученику – тоже… И сегодня нет солнечного затмения, при которых все маги чувствовали недомогание…
Марк поднялся, некоторое время постоял, словно бы заново привыкая к ногам, а потом заспешил в кабинет мастера Реналда. Защита кабинета пропустила его, но там никого не было – главный следователь пропадал где-то по своим делам. Тогда Марк помчался к Авойно.