- Ваше высочество, - затряс головой Марк, - в такую толпу даже полным Кругом безнадёжно соваться!
Мысли лихорадочно метались в поисках выхода из ситуации и не находили его. Плотность тварей Обливиона на площади была уже такой, что никакой Круг их натиска не выдержит. Можно было бы собрать Круг магов и издалека обстрелять тварей мощными заклинаниями, но их на глазах становилось всё больше и больше, и пока Круг выкосит две сотни, их появится полтысячи. Найти мага из Дома Тельванни – это возможно, и он сможет перелететь эти сто децимпед, но он не сможет перенести с собой Мартина. Перебраться по крышам никак, потому что Храм Единого стоял особняком от остальных зданий. Канализации и подземных ходов, ведущих к нему, нет…
Марк в бессилии наблюдал за толпой тварей, пришедших в подозрительное движение на площади, и не видел решения проблемы. Разве только занять оборону дворца и методически уничтожать тварей в надежде, что когда-нибудь в Обливионе они иссякнут…
- Я изначально чувствовал, - горестно покачал головой Мартин, тоже наблюдая за тварями, - что всё это бесполезно. Марк, у вас было когда-нибудь такое, когда вы что-то делаете, и чувствуете, что это зря?
Марк резко развернулся к нему:
- Мартин, - от злости он даже позабыл, что перед ним принц, а не безвестный священник из Кватча. – Вы рано опускаете руки! Мы можем оборонять дворец! Твари когда-нибудь закончатся!
- Нет, Марк, нет. Меня предчувствие не обманывало никогда. И я с самого начала, когда только начал поиски Амулета, не мог избавиться от ощущения, что вся эта суета – напрасна… Один из Септимов совершил страшное преступление против основного Завета Алессии – охранять и поддерживать границы между Нирном и Обливионом. Он присягнул на верность Мерунесу Дагону – и предал свою династию и свою империю. Это не может быть прощено или исправлено. Династия Септимов была проклята этим преступлением и должна прерваться.
- Мартин, - холодно ответил ему Марк, - я боевой маг легиона уже более десяти лет, и жизнь меня приучила сражаться до последнего, даже когда надежды нет! Бороться несмотря ни на что – до конца, потому что погибнуть с честью в бою – это лучше, чем опустить руки и всё равно сдохнуть! И не раз бывало, что нас теснили со всех сторон, и возможности победить не было никакой – но мы побеждали, потому что не позволяли малодушным мыслям о поражении сломить нашу волю! У нас в Кватче не было никакой надежды на победу – но победа там осталась за нами! Мы победили в Кватче…
Мощный толчок опять сотряс землю и не дал Марку договорить. Чёрно-красный смерч, до этого кружившийся в воздухе, внезапно поменял направление, с грохотом врезался в землю и запылал огнём, а через несколько мгновений он опал и явил гигантское человекоподобное существо, рост которого был едва ли не в половину императорского дворца. Существо имело четыре руки, неестественно красную кожу, уродливое лицо, похожее на орочье благодаря клыкам, выступающим из нижней челюсти, и два рога. От него так несло специфической даэдрической магией, что Марк не усомнился в том, что в Нирн явился один из Принцев Даэдра. Твари на площади запищали, зашипели и пришли в волнение, всем своим видом выражая готовность броситься в бой.
- Это… Мерунес Дагон? - севшим голосом спросил Марк, не веря собственным словам и давя в себе желание разделить упадническое настроение Мартина.
- Да, - Мартин скорбно сжал губы.
Мерунес Дагон переступил с ноги на ногу и перекинул из одной руки в другую секиру исполинских размеров. Марк метнул в него заклинание льда и паралича, сильное настолько, насколько он был способен, и с холодеющим сердцем убедился, что даэдра его заклинания не опаснее укуса комара. Мерунес Дагон всем телом развернулся в ту сторону, откуда прилетело заклинание, растоптав при этом с десяток своих «воинов», наклонился, чтобы рассмотреть мелкие человеческие фигурки на крыльце, и гнусно расхохотался.
- Ты пытаешься меня убить, нирнский червяк? – он попытался ухватить Марка. Тот живо отпрыгнул в сторону и инстинктивно оттолкнул Мартина поближе к дверям, хотя сомневался, что дворцовые стены смогут долго сопротивляться силе этого даэдра. Баурус выхватил меч и изо всех сил ударил им по покрытым уродливыми наростами пальцам даэдра, но меч отскочил от кожи как от камня. Мерунес Дагон снова расхохотался:
- Жалкие человечишки, - гулко пророкотал он, так что Марк почувствовал, что у него на затылке зашевелились волосы. – Глупо сопротивляться, когда стираются границы Нирна. Недолго вам осталось жить в вашем мирке! Ха-ха-ха! Что, не ожидали такого сюрприза от столь любимого вами принца Эбела, а? Чтобы тот, кому на роду написано защищать границы Нирна от Обливиона, сам пришёл ко мне и предложил Нирн в обмен на власть! Он думал обмануть меня – МЕНЯ, Мерунеса Дагона! Я с самого сотворения Нирна так не веселился, когда заключал ту сделку! И как просто это оказалось – всего-то бросить ему приманку в виде трона Септимов!
- Кто уничтожил Кватч? – выкрикнул Марк, забыв, что даэдра вряд ли его услышит.
Тот, однако, услышал.
- Я! – он самодовольно ударил себя в грудь двумя из четырёх своих рук. – Я сказал ему, что там живёт его родной братец, и его необходимо сгубить, дабы никто не покушался на его власть. Он и поверил, и добровольно расстался с собственной кровью! И ещё попытался же открыть ещё одни врата, чтобы на глазах у всех вызвать Акатоша и развеять в прах моих верных слуг. У него почти получилось! Он не знал только, что с момента заключения сделки в его душе был я, а не Акатош! Он предал Акатоша – и рассчитывал на его благословение, разве это не смешно? Ха-ха!
- Благословение Акатоша, - с внезапно просветлевшим лицом выдохнул Мартин. – Как я не догадался!.. Да, Марк, - он развернулся к нему, - ты прав. Конец династии Септимов не означает конца Нирна. Мы победили в Кватче – мы победим и здесь! – и прежде чем Марк успел осознать его слова, он, оттолкнув Клинков, выбежал вперёд, сложил руки на груди, словно бы молясь, но тут же положил руку на Амулет Королей, висевший у него на шее, и запрокинул голову. Прежде чем оторопевшие Клинки успели добежать до него, чтобы вернуть явно сошедшего с ума принца под сомнительное прикрытие дворца, из Амулета ударил золотой луч, и в следующее мгновение Мартина окутало золотое сияние, полностью скрывшее его. Сияние начало расти, людей на крыльце обдало прохладой и ароматом полевых цветов, а затем, увеличившись в размерах до половины роста Мерунеса Дагона, сияние рассеялось, и все увидели золотого с алым дракона. Дракон взмахнул крыльями – Марк машинально бросился на землю, но крыло дракона свободно прошло сквозь него, оставив лишь ощущение прохлады – и взлетел. Толпа тварей на площади и сам Мерунес Дагон оторопело застыли. Дракон сделал круг над площадью, выгнул шею и изрыгнул столп огня по тварям, сразу сжёгши их в пепел.
Кватч повторялся…
Твари заметались, забились, попытались броситься врассыпную, в панике налетали друг на друга, кланфиры давили скампов, обезумевшие аттронахи сжигали дремор-шаманов – и все они пытались прорваться под защиту дворца и Храма Единого. Первая линия стражников не выдержала такого натиска и полегла под накатившей на них лавиной тварей мгновенно. Марк пнул мастера Реналда в двери дворца, туда же успел протиснуться канцлер Окато, а затем кто-то из засевших там придворных захлопнул её перед носом Марка, всех Клинков и второй линии стражников. Марк швырнул в приближающуюся толпу тварей тучу сосулек, затем ещё одну, пробежал несколько шагов до ажурной стенки, поддерживавшей навес над подъездом, вспрыгнул на неё, вцепившись в какие-то завитушки, дал ногой в зубы скампу, попытавшемуся вскарабкаться вслед за ним, подтянул одного из стражников, тоже успевшего добежать до стенки, швырнул в тварей заклинание мороза, и на пару со стражником резво вскарабкался вверх. Когда они, вцепившись в решётку под самым козырьком, оглянулись на подъезд, то увидели, что на противоположной стенке висит ещё один стражник, но остальных стражников и Клинков уже погребла под собой лавина тварей.
Марк попытался перебраться на козырёк. Выступ крыши, однако, был широким, и Марк не смог дотянуться до края, так что ему пришлось отставить попытки, покрепче вцепиться в тонкую стенку, с неё наблюдать за происходящим и надеяться, что избиение Акатошем тварей Обливиона во главе с самим Мерунесом Дагоном очень долго не продлится – помнится, в Кватче это заняло вряд ли больше четверти часа.