Акатош заливал всё вокруг золотистым сиянием, приглушая багровые сполохи пламени Обливиона, и пытался атаковать Мерунеса Дагона, попутно превращая в пепел тварей Обливиона. Принц Даэдра рычал, так что сотрясались дома, яростно размахивал секирой, круша всё вокруг и топча своих приспешников, которым некуда было прятаться от его ног. Акатош уворачивался от него, поливал огнём и пытался вцепиться в горло. Мерунес Дагон отступал, под его ногами хлюпали кровавые ошмётки тварей и разлетались как грязь, взмах секиры – Акатош отпрянул, а секира в замахе буквально срезала, как масло, угол дворца, ещё взмах – и перестало существовать несколько балконов на третьем этаже. Марк предпринял ещё одну попытку перебраться на козырёк, потому что Мерунес Дагон, отступая, всё приближался к парадному подъезду дворца, но не смог дотянуться до края крыши и сорвался вниз. Спасло его то, что его нога застряла в ажурном плетении, Марк со всего размаху приложился о стенку животом и подбородком, издал сдавленный стон, но не мешкая вцепился в неё одной рукой, второй выбил пару зубов скампу, который с паническим визгом тоже пытался залезть наверх. После нескольких безуспешных попыток он смог освободить ногу, развернуться, отбиться от пытавшихся добраться до него кланфиров заклинанием льда и начать карабкаться вверх, как очередной взмах секиры Мерунеса Дагона – у которого, пока Марк был занят спасением собственной шкуры, Акатош сумел вырвать кусок мяса из плеча – пришёлся по козырьку подъезда. Марка накрыл град из каменной крошки и камней. Он сгруппировался и спрятал голову под руку, но один камень всё же прилетел ему в основание черепа, ещё один проехался по спине. А когда камнепад прекратился и Марк смог оглядеться из-под локтя, стенка, на которой он висел, начала крениться, с громким треском оторвалась от крыльца, и в следующее мгновение Марк с ужасом понял, что летит в самую гущу беснующихся тварей. В руках сам собой возник шар мороза и волной улетел в толпу, а вслед за ним туда же рухнул и Марк.
========== Глава 25. Смерть. ==========
Удара он не почувствовал, только в какой-то момент мир вокруг стал другим. Полностью исчезли звуки, краски стали более тусклыми, и только Акатош светился всё тем же густым золотым светом. Внизу беззвучно колыхалось море тварей, неестественно медленно размахивал секирой Мерунес Дагон, одна из четырёх рук которого уже валялась на земле. И медленно летал вокруг него золотой дракон…
Марк посмотрел назад, но не увидел там площади; вместо неё вставала стена светлого соснового леса, пронизанная косыми лучами солнца, на опушке выстроились в ряд пять подосиновиков, вдалеке слева возвышался замок. Впереди Имперский город тоже исчез, вместо него через колосящиеся поля протянулась ухабистая просёлочная дорога, а вдалеке на горизонте поднимались лесистые горы с пологими вершинами. Небо имело непривычный тёмно-синий цвет, притом что солнце стояло почти в зените, ветер чуть колыхал траву и волосы – и стояла полная тишина.
Марк сделал шаг, затем ещё и понял, что не ощущает собственного тела. Тронул себя за руку – и рука прошла насквозь.
«Умер, - с сожалением понял Марк. - Я умер».
Что ж, он погиб на поле боя – закономерная смерть для боевого мага.
И где-то здесь Асгунн, которая… С которой, может, хоть здесь можно поговорить – напоследок перед вечностью… Или забвением… Интересно, где место полуимперке-полунордке – в Совнгарде или здесь, в Мире Талоса?..
И Гелдалл тоже здесь…
Картина вокруг незаметно изменилась. Пропали лес и поле, Марк обнаружил себя стоящим на вершине огромной горы, позади него высился замок из тёмно-серого камня, сверкающий в лучах солнца, далеко внизу простиралась земля, а рядом стоял мужчина в драконьих доспехах.
- Гелдалл, - произнёс Марк. Он не услышал собственного голоса, но точно знал, что Гелдалл его услышал.
- Рано ты здесь, Марк, - голоса друга он тоже не слышал, а его слова звучали словно бы внутри головы.
- Для смерти нет «рано» или «поздно», - он с сожалением посмотрел вниз на землю.
- Для смерти – нет, но для человека – есть.
- Чем закончился бой?
- Ещё не закончился, - Гелдалл указал рукой вниз, где – Марк опять не заметил, когда картинка успела поменяться – он снова увидел Имперский город, дворцовую площадь и кружащих друг вокруг друга Мерунеса Дагона и Акатоша. У Принца Даэдра недоставало двух рук, а из раны на шее толчками выливалась чёрная пенящаяся кровь. Акатош заметно заваливался на одно крыло. Парадный подъезд дворца превратился в груду щебня.
- Гелдалл, скажи… Это правда, что у Мартина не было шансов спасти династию?
- К сожалению, да. Эбел предал основное предназначение Септимов – быть преградой между Обливионом и Нирном. Это не может быть прощено или исправлено. Своим предательством он проклял династию Септимов, и она должна прекратить своё существование.
- И ни твоя жертва, ни жертва Мартина этого не исправят?
- Нет.
Марк снова посмотрел вниз, где продолжалась битва, хотя казалось, что с её начала прошла целая вечность.
- Принц Эбел хотел власти? – задал он ещё один вопрос.
В голове не было ясности. Марк помнил, что он много о чём хотел бы спросить своего друга, но сейчас мысли расплывались, оставаясь в голове неоформленными образами. И вопросы, о которых Марк всё же вспоминал и которые получалось оформить в слова… Всё равно звучали не так, как он хотел их задать.
- Да. Мы все хотели стать императорами, ты это знаешь. Но Энман смог смириться со второй ролью в государстве, Эбел – нет. Он предлагал раздел Империи после смерти отца, чтобы мы все трое могли править, я наотрез отказался, и Энман меня поддержал. Видимо, после этого Эбел и задумал убрать нас как конкурентов на трон.
- Где он сейчас?
- В Плане Мерунеса Дагона. Он принёс ему клятву верности и продал этим свою душу ему. Он рассчитывал, когда получит трон, уничтожить Мифический Рассвет, но даже если его планы и сбылись бы, то клятва даэдра – это клятва даэдра. Принесённая клятва отпечатывается на скрижалях вечности и подлежит исполнению. В момент принесения этой клятвы он отрёкся от Акатоша и перестал быть драконорождённым…
- То есть, если бы он выжил и короновался…
- Он не смог бы зажечь Огни Дракона.
Они опять замолчали, казалось, на много часов, а битва внизу всё продолжалась и продолжалась…
- Гелдалл, каково быть мёртвым?
Принц тонко улыбнулся:
- Сначала непривычно, потом – интересно. И возможность выбрать свою судьбу.
- Выбрать судьбу?
- Ты думаешь, что со смертью всё заканчивается, и тебе предстоит до скончания Нирна пребывать в посмертных Мирах?
- Да.
- Нет, - он снова чуть улыбнулся. – Это Колесо. Умер на земле, ушёл в Мир Мёртвых, побыл здесь – и снова пошёл в Нирн.
- Призраком?
- Нет. Снова рождаешься маленьким ребёнком.
- И сколько раз можно рождаться в Нирне?
- Пока не закончится Нирн.
Акатош внизу изловчился, выхватил секиру из рук Мерунеса Дагона, разломал её на две части и отбросил в стороны.
- Гелдалл, где Ашвина?
- В мире живых.
- Что? Но она… Но её…
- Марк, - Гелдалл развернулся к нему. – Ашвины в мире мёртвых нет. Ни в одном Плане Обливиона и ни в одном Мире Этериуса.
- Это как понимать?
- Как именно понимать, ты хочешь сказать? Понимать нужно так, что последний раз она была в мире мёртвых двадцать пять лет назад.
Марк почувствовал, как его охватывает разочарование. Он потерял её там. И они разминулись и здесь… Знай он, что погибнет, написал бы на неё завещание. Отцовским имением он распоряжаться не может, но дом в Имперском городе – его собственный… А сейчас он, наверно, отойдёт к короне как выморочное имущество. Хотя, может, отец отсудит, если посчитает, что овчинка стоит выделки…
Мерунес Дагон ухватил Акатоша за крыло. Акатош вцепился зубами ему в горло, рванул – и практически оторвал голову от тела.