- Всё, - чуть улыбнулся Гелдалл, наблюдая за финалом битвы, - битва окончена. Спасти династию Септимов было нельзя. Но можно было спасти Нирн. Мартин выполнил то, ради чего был рождён.
Мерунес Дагон исчез, площадь перед дворцом мгновенно очистилась от тварей Обливиона. Акатош сел на землю, хотел было сложить крылья, но так и застыл, окаменев. А на вершине горы, рядом с Марком и Гелдаллом возник Мартин в своей священнической робе, которую он носил до самой коронации.
- Приветствую тебя, брат, - Гелдалл наклонил голову в приветствии, а затем обернулся к Марку:
- Слишком долго ты уже здесь, друг. Больше тебе быть здесь нельзя. Возвращайся, - он положил ему руку на грудь и с нечеловеческой силой толкнул вниз. Марк почувствовал, что падает, тело скрутило судорогой. Он не выдержал, застонал, почувствовал, как все его внутренности горят от внешнего лечебного заклинания, и открыл глаза.
Он лежал на груде камней – всё, что осталось от парадного подъезда дворца – а рядом с ним на коленях стоял мастер Реналд. Увидев, что Марк пришёл в себя, он загасил заклинание лечения в своих ладонях и обессилено опёрся руками о землю.
- Хвала богам, сын мой. Ты жив…
========== Эпилог. ==========
За пять дней до событий в Имперском городе.
Комнатка в дешёвом постоялом дворе Коррола была крошечной, на две скрипящие койки и потемневший от времени комод. Подванивало клопами, портянками, прелой тканью, дешёвым вином и вчерашним жареным мясом, под окном за ночь уже натекла порядочная лужа, у стены, противоположной окну, стояли два распотрошённых заплечных мешка, а по всей комнате были развешены одежда и спальные мешки. На одной из коек храпела зелёная туша орка, на другой не в такт ему сопел босмер. Асгунн зажгла свечу, поставила её на комод и сбросила рюкзак у стены.
- Не делайте вид, что спите, - посоветовала она.
Даже если её приятели до её прихода и спали, то проснуться они должны были самое позднее, когда она открыла дверь в комнату и переступила через растяжку у порога, призванную опрокинуть ей на голову ушат с водой, заботливо подвешенный над дверью.
Орк перестал храпеть и открыл глаза. Босмер привстал и подпёр рукой голову.
- А мы тебя не ждали, - доверительно сообщил ей Эридор.
- А я припёрлася.
- Шо, - Узул почесал пузо, - колдун выгнал тебя?
Асгунн помрачнела:
- Я сама выгналась.
- Да неужто дворцовые колдуны совсем девок удовлетворять разучились?
Асгунн не ответила, пинком отправила под его кровать котёл, стоявший ровно посреди комнаты, а затем туда же полетели и его безразмерные кожаные штаны. В результате этих нехитрых манипуляций на полу образовалось пространство, достаточное для того, чтобы расстелить спальник.
- Асгунн, - Эридор наподдал в свой голос мёду, - расскажи старым друзьям, кто тебя обидел?
- Я сама кого хочешь обижу.
- Я же о тебе забочусь, о твоём душевном состоянии.
- Ты лучше позаботься о себе, чтобы тебе в голову сейчас не прилетела вот эта бутылка вина.
- Не цапать, - взревел Узул, хватая дорогую его желудку бутылку. – Асгунн, чем тебе колдун не угодил?
Асгунн вздохнула:
- Что такое «мезальянс» ты знаешь?
- Тебе мало дворцового мага? – покрутил у виска Узул. – Тебе сразу принца подавай? А ты не зажралась, подруга?
- Наоборот. Он дворцовый маг, а я – бездомная и безродная наёмница.
- Он жениться на тебе не захотел? Был согласен только на любовницу?
Девушка закатила глаза. Потом вернула их в нормальное положение, стянула с себя верхние мокрые штаны и куртку, задула свечу и забралась в свой спальник.
- Спи, Узул, тебе много думать вредно. Скажи лучше, вы надумали, куда уходить на зимовку?
- В Валенвуд, - ответил Эридор.
Валенвуд. Тепло и сыро. Вторым вариантом был Эльсвейр, где тепло и сухо, но из топлива только высушенный навоз. Саммерсет явно не для них – со снобами-альтмерами дел лучше не иметь. И не в Чернотопье же соваться с его болотами.
Валенвуд так Валенвуд.
Она завернулась в спальник и приготовилась спать. Эридор тоже устроился поудобнее. Узул почесал шею, а затем сообщил:
- Дури в тебе много, Асгунн. То же мне придумала умное слово – мезальянс. Баба должна сидеть дома, удовлетворять мужа в постели, варить ему борщи и подтирать носы детишкам. А муж должен думать и содержать семью. А ты навыдумывала – не ровня… Баба и не должна быть ровнёй мужу.
Асгунн вздохнула, пытаясь не зареветь:
- Спи, Узул…
Месяц спустя после событий в Имперском городе.
Погода стояла пасмурной, моросил мелкий дождь, временами переходящий в снег. Вороная лошадка бодрым шагом шла на невысокий перевал между Имперским городом и Скинградом. С этого перевала в ясную погоду можно было рассмотреть далеко впереди Кватч, но сейчас даже ближайшие холмы скрывал серый туман. Вокруг простирался мирный сельский пейзаж – чуть припорошенные мокрым снегом сжатые поля, деревеньки, фермы, стада коров, коз и свиней, щиплющих последнюю в этом году траву. Изредка встречались придорожные постоялые дворы, временами навстречу попадались небольшие обозы и группы всадников. А иногда то слева то справа от дороги можно было рассмотреть уродливые рога бывших врат Обливиона и выжженную землю между ними, на которой от постоянных дождей скапливались топкие лужи. По весне эти пропалины зазеленеют молодой травой, и о том, что когда-то здесь были врата, будут напоминать только обливионские «рога». Ну и серые кости скампов и кланфиров неподалёку.
Лошадка взобралась на перевал и стала. Марк спешился, подтянул подпруги, проверил перемётные сумы, затем привязал лошадь к деревцу у обочины и дал ей с полчаса отдохнуть и попастись. Сам же он, завернувшись в плащ, смотрел на едва видимый в тумане и сгущающихся сумерках Скинград. Ещё три дня до Анвила, потом несколько дней на корабле до Вудхарта – портового города Валенвуда, куда его вызвали по долгу службы. А там снега не будет. Только ливневые дожди.
Марк окинул взглядом спуск с перевала, заметил остатки ещё одних мелких врат. И сколько их таких по всей Империи? Последние подсчёты показали, что от тварей Обливиона погибло только в Сиродииле не меньше четырёхсот человек – это не считая пяти тысяч в Кватче. А сколько их по всей Империи… И сколько вытоптанных и сожжённых полей, разорённых ферм, загрызенного скота? И всё ради желания одного человека получить в свои руки трон Империи… Желание принца Эбела всегда и во всём выглядеть идеально обернулось непоправимой катастрофой. Найми он просто головорезов из Тёмного Братства или Мораг Тонга – и сейчас он сидел бы на троне, а в Империи царили мир и порядок. Ну и что, что за его спиной бы шептались подозрительные придворные – его никто не сверг бы, другого наследника не было. Но нет, захотелось ему предстать перед всеми чистым и невинным – и получите катастрофу имперского масштаба. Что сейчас будет с Империей, одному Акатошу ведомо: Морровинд поднял голову, в Эльсвейре межплеменные стычки, Саммерсет и вовсе официально заявил об отделении от Империи, Орсиниум вооружается, во дворце все грызут друг другу глотки за то, кто должен стать новым императором, до решения насущных проблем империи никому дела нет. Дай боги, чтобы безвластие не продлилось долго, чтобы нашлась сильная рука, взявшая бы Империю в свой кулак. Но таких нет. Октавиан Полус мог бы стать хорошим императором, у него было всё – и ум, и умение управлять, он прекрасно ориентировался в проблемах государства. Но увы, три года его уже нет в живых, а его старший сын Кезон Полус – никто; любит власть, роскошь, но не любит работать, а быть императором – это прежде всего много и упорно работать. Канцлер Окато всё же больше боевой маг, а не управленец. Аттии предпочитают действовать из тени и управлять не Империей, а тем, кто управляет Империей. Миды претендуют на власть, но среди них нет такого, кто бы мог взять власть и удержать её. И остальные аристократические роды ничем себя не показали…
Марк отвязал коня от дерева, взобрался в седло и легонько дал ему шенкелей, направляя по дороге к спуску с перевала.
Смутные времена грядут, смутные…