От Сазонова, который был с похмелья, исходил такой перегар, что Владлен от него аж отпрянул. Налитые кровью глаза, одутловатое лицо, жирные волосы, свисающие на глаза, – он производил настолько омерзительное впечатление, что Димова все время разговора не покидало желание быстрее избавиться от его присутствия. Увидев знакомого оперативника, Сазонов протянул ему руку, и Владлен непроизвольно ответил на приветствие и пожалел об этом. Рука была холодная и липкая – показалось, что потрогал жабу, и захотелось немедленно смыть это ощущение.
– Сазонов, где был двадцатого июня начиная с обеда и до следующего дня, двадцать первого июня? Потрудись вспомнить поминутно, чем ты занимался в это время, назови свидетелей, одним словом, предъяви свое алиби.
– Алиби в чем? – Сазонов посмотрел на Владлена отсутствующим взглядом, думая, похоже, о чем-то другом. – Вы меня в чем-то подозреваете?
– Ладно, Сазонов, хватит гнать картину, ты прекрасно знаешь, что тебя задержали возле места обнаружения трупов. Как ты там оказался, что делал в лесу?
Владлена брало нетерпение, он все более раздражался. Обычно вывести его из себя было сложно, но здесь что-то пошло не так.
– Бухал тогда, уже дней десять. На квартале, у бабы. Никуда не уходил, все время там, у нее. Этих когда убили, двадцатого? Спросите у моей бабы, в этот день я у нее был.
Владлен, понимая, что дальше разговаривать бесполезно, взял у Сазонова данные его женщины с семнадцатого квартала и составил протокол о задержании.
Когда Сазонова увели в изолятор, Владлен позвал Кокорина.
– Толя, съезди на квартал, притащи сюда Кирюшину Татьяну, ты же ее знаешь, она проходила по убийству Долгошеева, хорошенько поговори с ней. Сазонов утверждает, что был у нее двадцатого июня. Осмотри ее квартиру, может, что интересное найдешь. Возьми с собой двух оперов.
– Кирюшину, конечно, знаю хорошо. Тертая бабенка, может враз организовать ложное алиби. Что ж, проверим, прощупаем… – Увидев насмешливый взгляд Владлена, улыбнулся широкой улыбкой. – Не в буквальном же смысле, не беспокойся!
Вечером Кокорин доложил, что Кирюшина подтверждает алиби Сазонова и настаивает, что двадцатого и двадцать первого июня он находился у нее, беспробудно пьянствовал и никуда не отлучался. Несолоно хлебавши опера отпустили Кирюшину домой.
Первый тревожный день с обнаруженными трупами для оперативников прошел безрезультатно.
Ночью Димова поднял дежурный по УВД и сообщил, что его требует дежурный прокурор республиканской прокуратуры, который сейчас находится в УВД. Прибывшему Владлену прокурор сразу задал вопрос:
– За что задержали Сазонова?
«Уже подключил свои связи», – подумал Владлен, прикидывая варианты убедительного ответа.
– За укрывательство, его задержали недалеко от места обнаружения трупов.
– Какое укрывательство, о чем говорите?! Немедленно освободите, завтра же напишу представление, будете наказаны! – И прокурор, резко развернувшись, покинул дежурную часть.
Делать нечего, против воли прокурора не попрешь, тем более не имея на руках ни единого доказательства причастности Сазонова к убийству. Владлен освободил его и ушел домой.
Через три дня на совещании у начальника криминальной милиции Димову, по представлению прокуратуры, был объявлен строгий выговор за незаконное задержание гражданина. После совещания начальник попросил его остаться в кабинете.
– Владлен, не беспокойся, на представление прокуратуры мы должны были отреагировать. Скоро все равно что-нибудь раскроешь, вот и снимем наказание.
Владлен понимал руководителя, да и не сильно переживал, к наказаниям он относился спокойно – как наказали, так и снимут, благо в личном деле в графе поощрений и благодарностей уже места не хватало.
Сыщики решили понаблюдать за отпущенным Сазоновым, но он целыми днями пропадал у Кирюшиной, изредка выходил по своим делам, но вскоре возвращался. Проследив за ним без толку целую неделю, оперативники сняли «наружку».
6
Прошло два месяца. За это время у оперативников не появилось никакой информации по делу о трупах, обнаруженных на Чочур-Муране. Между тем скандал, разразившийся в связи с этим дерзким и вызывающим преступлением, разгорался все сильнее с каждым вновь совершенным убийством.
Женщины, потерявшие своих близких людей, объединившись в общественную организацию, стали требовать от властей немедленного прекращения разгула преступности.
Из-за этого убийства на Чочур-Муране под министром внутренних дел впервые зашаталось кресло. Однажды президент, вызвав его к себе, сказал, указывая через окно на митингующих женщин: