Вокруг царило привычное веселье. Люди много пили, еще больше смеялись. Привычно льстили, осыпали лживыми комплиментами. И наконец заводили знакомства. Сотни слуг роем сновали меж собравшихся господ, подавая закуску и шампанское.
- Как думаешь кто больше фальшивит: оркестр или граф Торнвальд, распинающийся о красоте герцогине Дювиль?
Я обернулся, увидев Филиппа.
- Очевидно, вопрос риторический?
- Разумеется. - Старший брат улыбнулся. - Успел пообщаться с поклонниками?
- Даже больше, чем хотелось.
- И как все прошло? Сколько дам признались тебе в пылкой любви?
- Ты знаешь, с чего-то все взяли, будто мой герой списан с меня самого. И все его заслуги и промахи причислили ошибочно мне. Многие поздравляли с обнаруженным кладом. А кое-кто из дам кокетливо намекал, что могут заполнить пустоту, образовавшуюся после расставания с Изабеллой.
- Ты не рассказывал мне об Изабелле.
- Изабелла вымышленный образ. Невеста моего героя. - Начал я оправдываться, но заметил ухмылку брата и возмутился. - Ты смеешься надо мной! Подтруниваешь?
- Как и в детстве. - Филипп благосклонно улыбнулся. - Дам пару советов. Первое - возьми на вооружение сей факт. Раз люди принимают тебя за персонажа, так начни же приписывать подвиги. Нас всех прежде всего судят по репутации и слухам, а потом уже, если дойдет дело по внутреннему миру и достоинствам. А второй совет прост. Умерь пыл героя. Иначе признаниями о любви дело не ограничится. Твой персонаж необычайно пылок и страстен. Заслуги и почести это одно, не переноси с бумаги в реальную жизнь хотя бы дуэли с посрамленными рогоносцами.
- Погоди, - вмешался я в речь брата, - ты же сказал будто не читал мои книги!
- Ограничился беглым просмотром. Но никто не заявлял о моей невнимательности.
- Речи политика приятно слушать, даже ощущая жгучую ложь.
- Здесь наши профессии схожи, Стефан. Мы оба говорим иносказательно.
- Проваливай обратно к избирателям. Еще не все людские голоса похитил?
- Уже ухожу. - Филипп поставил пустой бокал на поднос проходящего официанта. - Помни зачем мы все здесь собрались!
- Пир стервятников, - пробормотал я под нос, улыбаясь окружающим.
Я принялся бесцельно блуждать из зала в зал, переходя от одной компании к другой. Кое-где останавливался, перекидывался краткими диалогами. Редко заводил беседы, еще реже задерживался более пяти минут. Скука. Именно подобное чувство съедало меня изнутри. Над моими шутками смеялись. Истории о приключениях слушали разинув рты. Мне верили и не верили, но в любом случае не забывали льстиво улыбаться.
- Ах, расскажите что-нибудь еще! - восклицали просительно дамы.
- Да быть не может! - авторитетно заявляли мужчины.
Наконец я вновь ускользнул, и немного побродив, наткнулся на библиотеку. Решив здесь переждать, я зашел внутрь. Как и ожидалось здесь не было ни души. Настоящий приют скитальца. Я устроился в кресле, разглядывая ряды книг.
Спустя некое время в библиотеку вошли.
- Не думал, будто могу помешать чьему-то уединению в столь странном месте.
Я приподнял голову и увидел Жерара. Жерара Третье - старого друга по колледжу, одного из немногих, с кем мог найти общий язык. Собственно, именно так и завязалась наша дружба. Жерар был отличным молодым человеком. К тому же Третье как и я был приобщен к искусству - ставил пьесы в театре.
- Где как не в библиотеке мы могли повстречаться спустя годы? - я радостно пожал руку товарищу, ожидая перемен вечера к лучшему.
- Тоже сбежал? - понимающе хмыкнул Жерар, усаживаясь в кресло. - Лично я устал от назойливых барышень. Все как одна желают сыграть главную роль в постановке. Чтобы в них обязательно влюбился смазливый герцог и женился. О такой вещи как талант, они почему-то тоже все забывают!
Мы посмеялись. Я в свою очередь поведал Жерару о собственных горечах.
Какое-то время мы предавались оживленной беседе. Я рассказывал о путешествиях, Жерар о личных курьезах. Мы курили, пили поочередно из принесенной Жераром бутылки кальвадоса. Наконец мой товарищ употребил излишки и начал засыпать.
- Но-но, пойдем, пройдемся. Тебе необходимо взбодриться и подышать свежим воздухом, - я подхватил Третье под руку и повел в сад. Он слабо отбивался, требуя еще бутылку и желательно хорошего бренди.
Кое-как мне удалось вывести его из дома. Я усадил друга на мраморные ступени, сам пытаясь отдышаться. За время нашей последней встречи Жерару удалось изрядно набрать веса и не только в высших слоях общества. Ранее всегда худой как жердь, сейчас Жерар стал упитанным молодым человеком, румяные щеки и маленькие глаза глядящие из-под очков делали его похожим на борова.
- Требую добавки! - невнятно гомонил он слабым голосом.
Я проигнорировал реплику товарища. После душного помещения воздух казался особенно свежим и бодрящим. Восхитительно. И тишина. Впрочем, спустя несколько мгновений я понял, что с тишиной поспешил.
Кроме нас в саду находились еще люди. Укрытые стеной дома, группа молодых людей весело чему-то смеялись. Один из них, рассказчик, оживленно размахивал руками, явно передразнивая кого-то.
Я прислушался и услышал следующее.
- Расфуфыренный индюк! Возомнил будто сам Данте Алигьери! Я написал книгу! Падите предо мной ниц! Ах я столь обаятелен и неотразим!
Франт выкрикивал фразы под одобрение собравшихся. Разгоряченный смехом товарищей мужчина продолжил остроты дальше, с каждым разом становящиеся все более сквернословными и унижающими. Затем под смешки он достал книгу и прочел отрывок, бурно комментируя каждое предложение.
Я слушал как неизвестный продолжает поливать меня грязью и не выдержал. Терпение в число моих достоинств не входило. Однако и нападать за критику на каждого встречного я не собирался. Но этот франт перешел все допустимые границы. Называть людей подобными фразами к коим он перешел, отказывались даже в некоторых тавернах.
Кипя от гнева, я направился к собравшейся в саду группе. Меня заметили, смешки смолкли, кто-то стал пытаться втолковать франту о случившемся. Слишком поздно.
Будь я в путешествии за подобные слова без разговора прострелил бы для начала обидчику колено, а затем уже объяснял о последствиях поступков и сказанных слов.
К сожалению, в столице такие законы были неуместны. А жаль.
- Потрудитесь извиниться и взять свои слова обратно!
Неизвестный мне франт повернулся. Гадко улыбнулся. Возможно, будь алкоголя в его крови меньше, и будь мы наедине, а не в окружении его товарищей, рассказчик взял бы слова обратно и принялся бы извиняться. Увы. Молодой человек был изрядно пьян и самонадеян.
- Извиниться? За что? За правду? - Он фыркнул презрительно мне в лицо.
- Правду? - левый глаз дернулся - самый верный признак что я достиг точки кипения. - Тогда повторите сказанное когда я стою напротив вас!
- Иначе что? - он играл со мной, довольный собой.
Спутники франта видно были пьяны не настолько сильно. Молодые люди бледнея попытались вразумить товарища, однако тот лишь отмахнулся.
- Иначе мне придется укоротить ваш длинный язык, - сквозь сжатые зубы процедил я.
- Укоротить язык? - Он пьяно рассмеялся. - Руки коротки, сеньор-писака! Проваливайте, пришлете разгневанную оду обо мне после. А я так и быть, прочту.
Франта схватили за пиджак. Он вырвался и бросил последнюю фразу, переполнившую весы негодования:
- Женские романы должны писать женщины. Где ваше платье, миледи?
Честь дается человеку с рождения. Бесчестным же человека делают его поступки.
Я хлестко ударил. Раздался хруст сломанного носа. Во все стороны брызнула кровь. Франт вскрикнул и повалился на землю. Молодые люди растеряно замерли. Наконец кто-то удосужился помочь. Франта схватили под локти и начали поднимать. Один молодчик было ринулся на меня, но тут раздался крик.