Он поцеловал ее, передавая усмешку и вкус вина, лаская ее рот языком, губами, непреклонными пальцами. Смазанные, неприличные касания, в которых не было ничего продуманного - лишь импульс, плотская жаркая волна. Сайя не замечал ничего вокруг, весь его мир утонул в этой теплой глубине. Покрывало стекло на пол.
- Да, я хочу слышать именно это. Раздень меня.
Он взял в рот мочку ее уха. Медовая кожа, очертания его бедер, которые хотелось накрыть пальцами, сжать, словно так можно их присвоить.
- Не закрывай глаза, - Хидео запустил язык в ямку на ее шее. – Смотри.
Она смотрела, и сайя действительно был ловушкой, как говорил Таро. Такой алчный, такой ласковый, такой бесстыжий.
- Как ты делаешь это со мной? – прошептала она в последней попытке сопротивляться.
- Мы оба делаем это, - губы Хидео были заняты, рисуя по ее ключицам. - Вот и весь секрет.
- Подожди… Все не так. Я не хочу.
Она оперлась на руки и опустила голову, делая глубокий вдох.
Длинные огненные волосы окружили ее сияющим ореолом. Так легко разорвать одежду девушки, словно тонкую бумагу, целовать ее запястья, распинать собственным телом там, где любой может распахнуть дверь и увидеть. Воин или нет, но под его тяжестью она забудет обо всем, позволит ему, что угодно. Это неизбежно, как смена времен года. Им обоим это необходимо.
- Тебе просто так же одиноко, как и мне, - произнесла она. - Нам всем здесь одиноко.
Подул ветер, стылый и резкий. Запах города был совершенно чужим. За стеной рассмеялись.
- Я думала, лишь я одна боюсь, что вы бросите меня. Но ты тоже боишься. Даже Кио, даже Таро. Лишь Аки почему-то бесстрашен.
- Пусть так, - вздохнул он. - Но разве мы не можем продолжить, дона? Разве в постели со мной ты почувствуешь себя одиноко?
- Тебе невозможно сопротивляться. Отпусти меня сам, Хидео, - попросила она. - Разреши мне уйти.
Губы Моны все еще тянули его. Он вожделел их так сильно и так отчаянно, но она не ошибалась. Сайя не понимали, кем могут быть, а потому цеплялись за то, что умели лучше всего. Они потерялись в городе, который их не знал.
Он с неохотой отодвинулся. Как же сложно остановиться, когда уже прошла эта роковая пара минут.
- Я отпускаю тебя, дочь кузнеца, - нехотя ответил он. - Но не медли, чтобы я не принял это за игру.
Мона поднялась. Хидео чувствовал гнев и нежданное облегчение. Она ненадежно скрутила волосы в пучок и выскользнула с балкона - прежде, чем он успел передумать.
Спустя недолгое время Хидео, Таро и Мону окутала ночь материка, маскарад остался позади. Сайя еще пахли благовониями и вином чужаков, но прохладная темнота омывала их, снова делая чистыми. Слышался плеск весел, влекущих по каналам узкие лодки с голубоватыми фонарями, тихая мелодия на флейте откуда-то из подворотни подманивала своими извивами. Ноар шептал им, обещал, обнимал теплом близкого лета.
- Кем же я хочу стать? – сам себя спросил Хидео. – Стоит придумать что-то грандиозное.
Лодочник запел сиплым и потрепанным, но вдохновенным голосом. Таро расправил плечи и с наслаждением почувствовал, как ноет после поединка плечо.
- Хидео, местные люди мало знают и о любви, и о войне. Я не думаю, что тебе стоит сожалеть, что ты на них не похож. Вы не похожи ни на кого.
Таро был рад, что ночь спрятала их с Хидео лица. Сайя слишком долго прожил в квартале, чтобы верить, что они особенные, драгоценные мастера любви, а не просто вымуштрованные с детства молодые мужчины, знатоки женских тел и интриг. Но Мона не была ни глупа, ни наивна – и хотя видела многое из того, что они скрывали, замечала лучшее даже в сбрендившем Кацу.
Они втроем могли сплестись в узел на чужеземном порочном карнавале, делая друг с другом все, что Мона сейчас не может даже вообразить. Пожалуй, этого он и хотел, но они гуляли и рассуждали о войнах – и это связывало гораздо сильнее. Таро был пьян – немного от вина, больше от свободы, вьющейся под ногами.
- Мы в Ноаре пару дней, но здесь столько странных вещей… У жителей Ноара всего несколько богов, хотя всем известно, что их множество. Их моряки боятся духов. Их женщины не дерутся, как можно их хотеть? А мужчины одеваются и пахнут, словно крестьяне.
- Именно! – согласился Хидео. – Когда я смотрю на драку женщин гвардии, я горю. А эти девчата даже ножа в руках не держали.