- Я о таком не просила.
День вдруг почернел, скорчился, словно стремительно обуглившаяся бумага.
Она посмотрела в середину повязки на животе Таро, стараясь сохранить достоинство. Ночью в Ноаре казалось, что они будут идти по беспутным улицам и спинам коротких мостов всегда. Все заканчивается, таков порядок вещей. Но почему этому снова и снова должен учить ее именно Таро?
- Разумное предложение, - одобрил Кио, и девушка на краткий миг его возненавидела. – Но Ханси положится на договор с материковыми властями – и нас как преступников будут разыскивать еще и местные. Если не спрячетесь, ни в Ноаре, ни в Луане долго не продержитесь. А вот договоров с другими торговыми городами у Ханси нет, так что при опасности отправляйтесь дальше.
- Не думаю, что это понадобится. Мы привлечем внимание, чтобы дать пищу слухам, убьем пару наемников, а затем скроемся. После я даже могу отправиться в Хакё с другой стороны гор. Быть учеником я не собираюсь, но пожить в месте, где можно драться целыми сутками, я готов.
- Это не слишком продуманный, но все же план, - подытожил Хидео.
- Ты не придешь в Хакё. Не нужно обмана.
Мона заправила за ухо медную прядь.
- Возможно, - спокойно признал вину Таро. - Я пробыл взаперти достаточно, чтобы не желать сменить один квартал на другой так скоро.
Столько глубины в низком голосе. Ветер терялся в иссиня-черной туче его волос, в вороньих глазах тонул свет. Влекущие губы, сильные плечи, разбитые иероглифы на пальцах, - вся эта красота, которую она не хотела терять, но теряла, оставляла ожоги.
- С меня хватит школ и ограничений. Я хочу жить. Тот путь, к которому ты стремишься, я уже так или иначе прошел. А тебе будет, куда прийти, когда обучение закончится. Каждому нужно место, куда можно вернуться.
Она поклонилась, потому что так и не смогла подобрать достойный ответ. Прозрачная слеза сбежала из-под ресниц, и Мона смахнула ее, чтобы никто не заметил.
- Я еду с ним, иначе Смертник ввяжется в драку раньше, чем доплывет до Луаня, - объяснил Хидео, он выглядел страшно расстроенным. – Мне тоже спутник не помешает. Как ты знаешь, мои таланты не лежат в области здравомыслия…
- Я уверена, что Таро в безопасности рядом с тобой. Ты замечательный друг.
Мона обняла Хидео изо всех сил.
Ей хотелось поблагодарить его за то, что он так беспокоен и не умеет расставаться со свойственным Таро неумолимым равновесием. За то, что привык к ней, - и потому так плохо лжет, хотя обычно сайя обманывают превосходно. Хидео ласково поцеловал ее в голову, задержав губы у теплых волос, но девушка не торопилась его отпускать.
Она наказывала Таро от отчаяния, но все равно внутри него заворочалась ревность. Мона отдала Хидео тепло и печаль расставания, предназначенные для двоих, а взгляд Таро встретила твердо - густой деготь, топкие чернила. Любые слова прощания были бы ложью, ведь она не умела смиряться.
Мона старалась встретить потерю с самообладанием воинов древности, о которых так много читала, но глаза кипели. Ее пальцы нашли рукоять клинка, подавляя сомнения. Трофейный меч Мичиро висел рядом, напоминая о том, как это легко — убивать за сайя. Как ей нравится за них убивать.
- Я желаю вам удачи во всем. Проживи достойную жизнь, Таро.
Все многообразие фраз упрятано в пожелание достойной жизни. Но сайя читал ее гнев, как утонченное письмо. «Не позволяйте себе глупо погибнуть», - убеждал непримиримый взгляд. «Я люблю тебя», - добавляли вздрогнувшие губы. «Я тебя ненавижу», - шептала ладонь, стиснувшая меч.
Он знал, что будет тосковать по утренним поединкам и ее живописным признаниям. Но Таро хотелось стать пиратом, разбойником, проклятым дуэлянтом, который сражается ради забавы, - не на ее глазах, где-то еще. Ведь иначе она тоже станет пиратом, разбойницей, завоюет ради него новые мечи, быть может, сотни чужих мечей. Он хотел для нее другой судьбы. Иногда лучшее, что можно сделать, - это уйти.
- Я вернусь сюда через год вместе с Энцо, - неожиданно для себя пообещал он. - Если ты все еще будешь так же на меня смотреть…
Обнаженность надежды разбила ее защиту вдребезги, и Аки отвел глаза. Он всегда хотел власти над людьми, какую имел Таро, но в этот миг ученик больше не желал такой испепеляющей силы.