- Ты слышишь?
Аки повернул голову. Мона прислушалась, но только ветер качал взлетевшие вверх кроны и монотонно поскрипывали стволы. Вдалеке тонко вскрикнула неизвестная птица, но и только.
- Нет.
Юноша прищурился.
- Я слышу мелодию или свист. Или речь? Пойдем проверим.
- Веди, - не стала спорить Мона. - Но это могут быть разбойники или лесорубы.
- Мы будем вести себя тихо.
Аки решительно направился в сторону неслышных остальным звуков. Кио пожал плечами и двинулся следом. Они оба будто знали, куда следует идти, и Мона доверилась спутникам.
- Что-то как будто зовет меня, но нельзя расслышать слов…
Под ногами появилась едва различимая тропа – по таким ходят животные, не люди. Солнце расчертило лес косой сетью лучей, прорвавшихся сквозь молодую листву, и Аки стремился вперед, словно молодой любопытный волк, услышавший зов. Пробравшись сквозь густой можжевельник, он остановился.
- Что это такое? - Кио наклонил голову, рассматривая заросший мхом кусок камня. – Боги местных? На карте это место не отмечено.
Мона вылезла из можжевельника, оставив в его ветках немало рыжих волос, и оказалась на небольшой опушке. В окружении узловатых дубов в ее середине возвышалась статуя ростом с человека, чье назначение понять было невозможно. Неизвестный ремесленник постарался, обтесав светлые камни в такой глуши. Из-под ног статуи вытекал прозрачный ручей, и это было кстати – Мона ужасно хотела пить.
- Да это же лиса! Хайя – наши земли, они прежде принадлежали императору.
Аки начал аккуратно срывать грязные гирлянды мха, очищая узкую голову каменной лисицы, показались алые уши и изящная мордочка. Животное будто готовилось к танцу, подняв вверх пушистый хвост. Скульптор подарил ей продолговатые, большие глаза, смотревшие одновременно игриво и мудро. Лису занесло старыми листьями, кое-где она поросла травой, но очертания еще можно было рассмотреть.
Пока Аки освобождал лису из плена времени, над головой, где-то в ветвях дуба раздался переливчатый свист, больше похожий на человеческую песню. Мона потянулась к мечу, но из дупла пугливо выглянула коричневая птичка - и тут же упорхнула прочь. Аки усмехнулся:
- Так вот кого я слышал. Две удивительные находки сразу. Лиса – это хороший знак. Может, сделаем тут привал?
Мона осмотрелась и кивнула - удобное место для костра, защита от ветра за кустами можжевельника. Кио попробовал воду. Она сводила зубы, но была вкусна, как все бьющие ключи, кружила голову жидким льдом.
- Бессмертная лиса, средоточие хитрости, - Кио положил футляр на траву и подошел к статуе. – Может наградить, а может разрушить и выпить все силы. Когда читал истории о них, думал, что люди приписывают духам собственную распущенность.
- Что ж, кому еще тогда заботиться о статуе любвеобильной лисы, как не бывшим сайя.
Аки обхватил узкую морду статуи, осторожно счищая наросший мох в уголках глаз. Некоторое время они втроем помогали избавить заросшее изваяние от грязи и зелени, словно пытаясь так отплатить за гостеприимство.
Лиса это или лис, злое существо или доброе, сказать было трудно. Оборотень был лукав, как Аки, изящен, словно кисть для письма, а глаза статуи смотрели на мир одновременно с опаской и призывом. Золотой прищур Аки дразнил ее в ответ – он осмотрел творение своих рук с искренним удовлетворением, а затем омыл ладони в ручье у ног лисы.
- Какая красота.
Мона будто попала на карту, которые сайя дарили гостьям. Аки и лис переглядывались, соблазняя зрителя грацией. Потерянная в чаще статуя будто желала наверстать годы сна и нетерпеливо переминалась на тонких лапах, одновременно застыв в тяжелом камне, но вырываясь из него за счет умения скульптора. Странное зрелище.
Приведя статую в порядок, Аки быстро потерял к ней интерес и начал подбирать сухие ветки для костра. Кио добрался до поваленного ствола у края опушки и устало сел, вытянув ноги.
- Аки, я не могу снять проклятый сапог.
- Ха! – юноша посмотрел на сердитого сайя с нескрываемым весельем. – Прости, но слуги остались в квартале.