Сайя отпустил ее, присматриваясь к остальным. Аки добавил:
- Мне показалось, что он тебя ненавидит. Не именно тебя, а то, что ты воплощаешь. Может быть, Остров Яблонь. Или женщин гвардии.
- Да Мичиро ненавидит всех! – рассмеялся неизвестный пройдоха в роскошной рубашке. – Так что тебе еще повезло.
Бой, показавшийся Моне провалом, вызвал у местных прилив дружелюбия. Они словно приняли ее в круг повес, рисковых бездельников, бесполезных прожигателей жизни и бандитов в вычурной одежде. Мичиро ушел, разочаровав Таро, но сайя рвались в бой даже без стоящего противника. Они никак не могли остановиться, им было все равно, с каким оружием победить или проиграть. Упоение риском, прежде им запрещенным, опьяняло мужчин. Их громкий смех пугал птиц, спрятавшихся в остатках крыши.
Она освободила сайя, а теперь свобода их отбирала. Мона училась ступать, как они, читать их клинки, перенимала язык их стали. Сайя были смертельны, как все прекрасное, и в мечтах она украшала их волосы лилиями и отпускала в незнакомые города нести любовь и ужас. Алчные до жизни, сделанные из пламени и сажи, из осени и вьюги, они разбивали сердца и там, и здесь. А кем стала она? Одной из множества мечников в чужой стране.
Ей хотелось, чтобы сайя всегда возвращались к ней, куда бы ни уходили, а о таких желаниях никому не рассказывают. Беглые преступники, настоящие герои. Любовники сотен женщин. Воители с далеких островов. Шлюхи императрицы. Столько противоречий. Никто бы не устоял, и тем более не чванливые дуэлянты порта Ноар.
- Я должна обдумать бой.
Она поклонилась и отправилась в «Золотой сад», оставив сайя развлекаться.
Впервые за почти неделю плавания рядом не оказалось ни одной живой души. Слабый шум Ноара слышался через окно, переливался вдали удаленный и успокоительный звон колоколов. Она села на кровати, обхватила колени руками и некоторое время слушала этот непривычный, смешанный гул, редкие крики чаек. Ветер шевелил кружевную занавесь – лениво, будто нехотя. Мона закрыла глаза. Даже чайки здесь вели себя иначе.
В мыслях Мона видела только движения Мичиро, его свирепость, которую он мастерски скрывал. Для того, чтобы побеждать таких бойцов, нужно было что-то большее, чем быстрота или сила. Что-то, чего у нее пока не было.
Она смыла кровь, расчесала медную волну волос и приложила к щеке холодный кувшин. Скула медленно опухала - синяк ей был обеспечен, но нельзя всегда выигрывать. Мона лежала на кровати с кувшином в руке и обдумывала, какая атака изменила бы исход, пока не переполнилась этими мыслями до краев.
- Бессмысленно.
Единственным, кто устоял перед соблазнами Ноара, был Кио. Он отказался сражаться с кем попало, считая это безвкусным, купил изысканную юкату и читал книгу на террасе. С нее открывался захватывающий вид на крупнейший храм города и лазоревое море. Мона постучала – и Кио махнул ей. Девушку окутал запах яблоневых цветов, такой знакомый, почти неуловимый.
Заметив следы на ее лице, Кио отложил книгу. Мона опустилась прямо на кусок нагретой черепичной крыши у его ног. Ей нравилось сидеть с ним рядом и молчать, потому что молчание Кио несло тихое присутствие лесных холмов. Его тишина казалась ничуть не хуже, чем его музыка, но сказать такое она бы не осмелилась.
- Я проиграла, - призналась она, хотя Кио ни о чем не спрашивал. – Я не встречалась раньше с мастерами меча кроме тебя и Таро. Он был хитер и, пожалуй, жесток.
- Тогда жизнь идет своим чередом. Ты узнала что-то новое и не умерла, - мягко сказал он. – Как его звали?
- Мичиро. Он тоже с Островов, старый шрам на руке. По-моему, он хорошо знал, как обучают драться в гвардии.
Пальцы Кио коснулись пряди ее волос — легко, почти невесомо.
- У него был клинок Дзидзо из Ниры? Черный лотос?
Она развернулась. Царственная, скорбная красота сайя не поддавалась испытаниям, оставаясь такой же непостижимой, три шрама бледнели на щеке, напоминая о придворных тайнах.
- Да, так и есть! Меч сразу бросается в глаза. Ты знаешь этого человека?
- Мичиро Хёдо — человек, с которым никто не хотел бы встретиться по собственной воле и тем более его знать, - дипломатично ответил Кио. - В отличие от тебя его изгнали за преступления, требовавшие такого наказания.
Он сложил руки на коленях.
- Ты научишь меня, как побеждать таких, как Мичиро? Правда, мне нечего тебе дать взамен.
Глаза Кио, дымчато-синие, словно далекие горы, блуждали по далеким волнам. В квартале сайя его часто просили, умоляли, присылали дары, но он назначал высокую цену за любую услугу. Мало кто был способен ее заплатить, ведь Умник, как его называли друзья, любил символы и сложную красоту.