Выражение лица Аки изменилось, он напомнил своего учителя Таро - тот смирялся с чужой волей, ни капли не смиряясь.
- Не сомневайтесь, я вас не разочарую, дона, - усмехнулся он.
- Девушка, заставившая сайя пойти за собой, должна обладать необычными качествами, - внимание Мико уже переместилось.
Мона не ожидала, что ее примут в Хакё с распростертыми объятьями, но находиться в услужении у других ей прежде не приходилось. Мико видела в них лишь работников или полезную силу - шпионов, любовников, убийц. В ком нуждаются эти упрямые стены? Какие качества здесь в цене? Мона не знала.
Перед ее непроницаемыми глазами проходила краткая последовательность движений поединка Кио и Мико. Мона повторяла схватку подлинных воинов в памяти, снова изобретала возможные ответные атаки, как всегда делала после чужих схваток, разбирая их на части. Ей предстояло многому научиться, чтобы сразиться с Мико, и лишь это казалось ей подлинно интересным. Но движение Кио, хоть и достигло цели, не было единственно возможным.
Неужели он схитрил? Мона поразилась. Кио скрыл свою подлинную силу, оставив маленькое преимущество.
- Зачем ты пришла сюда? Если украла сокровище, его стоит спрятать, а не хвастаться всем ворам в округе.
Изао не сдержал смешок, удивившись такой грубости, но Мико будто прочитала скрытые мысли Моны.
- Нельзя спрятать солнце.
Мико поморщилась:
- Эти мужчины твои? Я не хочу любовных раздоров в Хакё. Ханси как-то говорила, что одного сайя достаточно, чтобы уничтожить город.
Впервые Моне задавали подобный вопрос так прямо.
Аки? Она знала ответ наверняка, отпечатки его губ теплели между лопаток. Но Кио? Ее ресницы дрогнули в сомнении. Мона боялась оскорбить мастера иайдо любым ответом, а потому медлила.
Прежде, чем она уверенно произнесла «да», он ответил:
- Нет.
Холодная волна утопила Мону, темно-синяя, как его глаза. Она помнила, как шла рядом с Кио по саду около квартала, как слышала музыку, наполненную страстью, и просьбу не оставлять его во власти лисьего наваждения, но «нет» звучало очень веско. Они пришли в Хакё - и теперь Кио должен занять надлежащее место, а она - найти свое.
- Мои ученики тесно связаны, но я сбежал из квартала не затем, чтобы тут же искать себе новую госпожу, - безжалостно продолжил он.
О, в такую игру воительницы Хакё были готовы сыграть. Изао фыркнул, наблюдая за тем, как женщины переговариваются между собой.
- И почему же ты покинул столицу с учеником и девчонкой?
- Ханси обезглавила бы меня из-за заговора, - пожал плечами Кио. - Думаю, бывшей главе клана Акэти это должно быть до неприятного знакомо. Вы же не считаете, что эта одежда может вас спрятать, дона.
Мико нахмурилась - звучание старой фамилии задело ее.
- Что ж, наш наблюдательный гость сыграет сегодня вечером. Роскошный сайя среди сбежавших ронинов... Я запрещаю причинять ему и его спутникам любой вред. Особенно это касается тебя, Изао. Пойдемте, я покажу, где вы можете остановиться.
«Его сердце меняется легко, как лепестки хэнэдзу», - в голове Моны крутилась строчка из старого стихотворения, пока она плелась позади поднимающейся по ступеням Мико.
Кио изображал их учителя для недружелюбных воинов Хакё, чтобы защитить, но ведь и в самом деле им стал, так что ей оставалось только подчиниться. Ей хотелось перенять его удивительные навыки, проникнуть в бесчисленные секреты Кио и разобраться, откуда Мичиро знал его. Вот только место ученика имеет свои недостатки.
Аки ощутил окутывавший ее мрак:
- Послушай, Кио никого не считает равным себе. Но сейчас стоит его поблагодарить за высокомерие. Он как старший взял на себя самую сложную часть представления, иначе нас просто вышвырнули бы или сделали рабами. Твой брат был прав - здесь живут опасные люди.
- Представления?
- Театра. Спектакля, который всегда отыгрывают новички, приходя в незнакомые места. Мы чужаки и должны доказать, что имеем право остаться. Кио никогда не был сайя-дзу, ему больше нравится уединение. Но сейчас он старается скрыть нас в тени, оставаясь на свету сам.
Моне не приходилось раньше доказывать право на место среди чужаков, но сражаться она умела. На душе было тревожно, ее бередили новые чувства, а будущее выглядело зыбким и холодным. Слово «нет», так уверенно брошенное Кио, назойливо повторялось в ушах, и ей хотелось уличить его в наглой лжи. Это было недостойно воина, но разве не такой в конечном счете она и была — мечом, который императрица выбросила в грязь?