По спине Моны пробежал холодок.
- Чего ты хочешь?
- Вы разбудили меня. От моих городов не осталось даже руин. Я следовал за молодым лисом в поисках нового города, где смогу поселиться.
- Молодым лисом? Ты заставил нас развлекать тебя, словно мы рабы, которых опоили зельем! Мне не нравятся твои игры.
Мона потянулась за оружием. Лис сделал шаг вперед.
- Неправда. Я слышал, как поют ваши души. Знаешь ли ты, как это сложно - годами быть мертвым камнем? Ваше притяжение было так искусительно. Но здесь много других игр.
- Что ж, теперь ты на свободе. Если так любишь подглядывать за другими, почему бы тебе не найти кого-то, кто такому рад? И оставить нас в покое?
Грация животного из снов сильно отличалась от природных движений настоящей лисы, в его приближении чувствовалась угроза, которой не хочется избегать. Зов силы, волшебства, о котором люди лишь мечтают, но никогда не касаются.
- Потому что в мире духов, чтобы чем-то овладеть, нужно забрать это у кого-то еще.
Лис принял облик Аки, и это получилось у него весьма искусно. Поневоле Мону интересовало удивительное существо, но инстинкты подсказывали держаться подальше. Оборотни-лисы — создания промежутка, и близнецу Аки не хватало чего-то жизненно важного. Быть может, люди со стороны не заметили бы разницы, но Мона ее видела.
- Я сделаю тебя такой же безжалостной, как Кацу. Направлю твой клинок, заострю твои стрелы. Тебе поклонятся темные мастера Хакё, - шепот лиса щекотал ее кожу. - Светлые волосы принца гуциня прорастут сквозь твое сердце.
- За что? Что ты возьмешь взамен?
- Немногое. Разбудите двух заточенных лис, отдайте нам город — и ты получишь, что желаешь.
- Я ничего не знаю о правлении лис. Но в преданиях духи редко бывают добры к людям, - недоверчиво покачала головой Мона. - Ваше время закончилось.
- Я попробовал тебя на вкус, видел, как ты слушаешь холмы, - шептал он. - Духи и их молчание ближе тебе, чем люди. Что тебе до обитателей Хаке? Людям ты все равно предпочитаешь каллиграфию клинков и губы сайя, которые отличаются от простолюдинов так же, как лисы от людей. Ты и любовь, и смерть видишь почти, как мы.
- Я не смогу выпустить статую из камня, дух. Что станет с жителями, если вы воцаритесь здесь?
- Разбойники Хакё станут моей одеждой. Но вы переживете и это, и что угодно еще, если посмотрите друг на друга достаточно долго.
От предложений оборотня веяло одновременно искренней печалью и зловещей скверной, будто он заглянул в самые темные уголки ее мыслей и извлек наружу то, что Мона там погребла. Воспоминание о холодном лесе и бледном теле порабощенного мастера иайдо оттолкнули ее.
- Нет.
- Люди должны бояться сделок с духами, - он протянул руку и коснулся ее раненого плеча. - Пора тебя напугать.
Она проснулась. Кончики пальцев пульсировали незримым огнем. Она дотронулась до раны, но та больше не беспокоила, разорванная плоть срослась. Ей больше не придется ждать недели прежде, чем приступить к завоеванию Хаке, меч снова ляжет в руку, как ни в чем ни бывало. Оборотень-лис умел убеждать, но девушка не до конца понимала, чего он хочет от них. Мысли духа было трудно разгадать, его язык был архаичен и многослоен.
Она осторожно поднялась, тихо оделась, чтобы не разбудить Аки, и вышла наружу. Было холодно и пустынно, горы ворочались в сизом полумраке. Она обернулась на спящего юношу. Мона не привыкла делить с сайя ложе так открыто и просто, и его присутствие было сродни чуду.
Лис снился девушке не впервые, но прежде она не запоминала произошедшее во сне настолько отчетливо. Прежде она надеялась, что сможет забыть обо всем, что произошло в лесу, как о тревожащем сне, но лис пришел за ними в Хакё. Мона тренировалась, изгоняя эту четкость воспоминаний, пока не заметила, что за ней наблюдают.
- Мне тоже снился лис.
Аки оперся о дверной проем, придерживая рукой покрывало у бедер, и взглянул на площадь внизу. Сонная улыбка, непокорная шапка темных, блестящих волос, красивая линия плеч. Он везде чувствовал себя, как дома, даже в этом соколином гнезде. Мона проследила за тем, как он собрал пряди и отвел их назад, открывая ухо с кокетливой росинкой сапфира. Будничные движения получались у сайя так поэтично.