Он повязал меч и сполоснул лицо холодной водой. Сайя не терпелось избавиться от накопленных ошибок, а приняв решение, он не привык медлить.
- Твое почтение не может меня не очаровывать, дона. Но думаю, нам стоит завершить игру в учителя и ученика. Она не приносит добра.
- Ты не хочешь меня учить?
Девушка напряглась.
- Об этом беспокоиться не стоит, - уверил он. - Я обещал показать то, что знаю, и выполню обещание. И для жителей Хакё лучше думать о вас, как о моих учениках. Но ты стала забывать, кто я такой.
Сила дня будто наполняла Кио, он выглядел целеустремленным, незнакомая музыка влекла его за собой.
- И кто ты?
- Я мужчина, за которого клан Ига предлагал Ханси половину своих земель.
Его ресницы взлетели вверх над скулами, белыми, как крыло лебедя. Мона не думала, что подобное и впрямь можно забыть.
- Ты говорил, тебе не нужна новая госпожа, - защищаясь от атаки простотой, произнесла она. - Ты сказал: «Нет».
Он подобрал гребень со стола и удобно уселся, скрестив ноги. Все в нем звучало, пело невидимой тетивой, и Моне нравилось на это смотреть. Близость серебряных звезд, сияние луны на расстоянии нескольких шагов.
- Иногда люди лгут. Ты так стремишься дать нам свободу и выбор, что их отнимаешь. Я… не хочу быть настолько свободным. Трудно отличить, независим я или заброшен.
Кио стянул волосы сзади, и лишь пара прядей серебрилась у отрешенного лица. Эти свежие царапины, - кровь вскипала от ярости, когда она натыкалась на них взглядом. Хрупкость человека, а не полубога злила ее — и влекла.
- Я был глупцом, пытаясь победить Хакё в одиночку. И ты, и надоедливый ученик Таро - моя опора на материке, источник вдохновения, а не помеха. Но не заставляй меня быть слишком прямолинейным, это... трудно.
Он плавно поднялся, собираясь с мыслями. Впервые Кио пытался преодолеть последствия собственной неприступности, ведь прежде такой навык ему не требовался.
- Меня до сих пор ужасает сила, которая управляла нами, - признался он. - Беспомощность перед ней так меня поразила, что я предпочел избегать воспоминаний, и не все способы заглушить их оказались безопасны. Я боялся, что навредил тебе. Что я… опозорен.
- Это не так!
- Но я не вижу тебя в библиотеке, не слышу вопросов. Если это не так, то скажи, что изменилось?
«Ты. Я увидела тебя другим - и не могу это забыть», - подумала она.
- Я знаю, что на тебя напал Изао, - вырвались слова. - Больше никто бы не посмел. Но не понимаю, как он сумел застать тебя врасплох. Что заставляет тебя быть таким беспечным?
«Ты», - подумал он, вспомнив об огромных глазах в заколдованном лесу, полных влажной, тягучей темноты. О том, какое пугающее и неведомое удовольствие кому-то так безусловно принадлежать. О музыке, которая возникает внутри, как нескончаемый водопад, стоит о ней подумать.
- Его ты тоже убьешь? - с мягкой иронией спросил Кио.
- Если попросишь.
Какое безрассудство. Он должен был научить ее чему-то полезному — например, сдержанности, но предпочел промолчать. Глаза Кио скользнули по трофейному мечу на поясе Моны. Она так и носила оба, похваляясь знаком жестокой победы, и сайя любил подобную символическую игру.
- Я думаю, ты заслужила историю про этот меч.
Он встал около окна, разглядывая зубцы крепости, а затем начал рассказывать:
- В лесу я уже пояснил, как Кацу стал таким, какой он есть. Но Ханси никогда не любила однообразия. Власть и длительное доверие плохо совместимы. Хотя Кацу столь же изменчив, сколь погода у моря, я повзрослел и стал привлекать внимание императрицы не только музыкой, - усмехнулся он. - Говорили, что я прекраснее девушек, умнее мудрецов и талантливее легендарных дворцовых музыкантов. Слишком громкие слова для человека, которому исполнилось семнадцать. Я никогда им всерьез не верил, пока меня не изуродовали.
Мона даже перестала дышать, подойдя так близко к давнему секрету Кио.
- Ты спрашивала, кто оставил мне шрамы. Кто бы посмел? Лишь императрица может тронуть сайя. Но ее руками стал мужчина, которого ты убила. Ханси говорила, что для такого задания нужен мясник, ни у кого другого не поднимется рука.
- Но зачем? - вскипела Мона. - Почему ей это понадобилось? Ты чем-то ее прогневал?
- Напротив. Я был предан Ханси, - качнул головой Кио. - Я мечтал ее покорить. Не думаю, что знал прежде настоящую любовь, но не было женщины могущественнее и выше. Нас воспитывали, чтобы угождать ей и ее знати. Ханси гордилась моим талантом, но музыка, которую я играл, трогала ее так сильно, что она этого боялась. Когда же я из подростка превратился в молодого мужчину, Ханси часто забывала отвечать придворным, засмотревшись на то, как я прохожу мимо.