Девушка вынула травинку изо рта Аки и положила в свой, дерзко подняв бровь. Не знаешь, что делать, - наступай.
- Я вижу, ты не представляешь, как распорядиться свалившимся богатством.
Он был прав. Заправленные за пояс штанов большие пальцы рук придавали Аки озорной вид. Их бедра почти соприкоснулись. Ей хотелось ощутить соль моря на его ключицах, прижать его к себе одним наглым, точным движением, словно пират.
- Я не привыкла быть богатой, - признала она. - Не знаю, как жить вдали от холмов Острова Яблонь.
- Никто из нас ничего не знает, Мона. Я читал о материке только в книжках Кио. Но после квартала эта неизвестность радует больше всего.
Аки не выглядел озабоченным, непредсказуемость жизни ему нравилась. Блестящие цепочки серег переплелись с темными волосами.
Путь на материк дался Моне непросто, ее одолевали тяжелые мысли. С детства привыкнув к одиночеству, девушка колебалась, чувствуя пугающую силу сложного узора между собой и сайя. Ученик Таро чувствовал, что могущественная тень его учителя не отпускает Мону. Она замирала, когда его оружие резало воздух. Но он удивился бы, будь по-другому.
- Я думала, что нас ждет целый мир… - Мона замялась. – Но это неизвестный и, может быть, враждебный мир. Императрица наймет местных убийц, чтобы поквитаться. Пустит их нам вслед.
- Да. Но сейчас их нет.
Аки отпустил ее и отобрал травинку назад. Длинные пальцы юного фехтовальщика прокрутили тонкий стебель. Она любила его, но немного этого боялась.
Находясь на корабле, она не прикоснулась ни к Аки, ни к кому-либо еще. Не жившим вне стен квартала мужчинам еще предстояло найти себя в чужой стране. Друзья или нет, сайя были низложенными полубогами Острова Яблонь, и стоило дать им возможность ощутить себя воинами, а не любовниками.
Кацу бы с издевкой сказал, что она зря тратит время дорогостоящих мастеров на ерунду. Но Мона не думала, что когда-нибудь еще услышит его ядовитые замечания.
- Мне кажется, в Ноаре множество мест, где нам никто не помешает. Даже Таро теперь может идти, куда хочет! – Аки улыбнулся и махнул Хидео.
Кио услышал его. Тонкое лицо, отмеченное шрамами, выглядело усталым. Он погрузился в себя, воспринимая окружающую суету как помеху.
- Кио?
- Капитану нужно уладить кое-какие дела. Раз леса Хайи существуют, оттуда и начнем. Я еще успею в лавку старых карт. Вряд ли нас ждет указатель, показывающий, где находится школа.
- Я заинтригован рассказами о духах, проклятьях и разбойниках, - потянулся Таро.
Ему не терпелось себя испытать. Черноволосый демон усмехнулся в ответ на ее мысли. Мона вспомнила, как кровь убийц Сайто с его меча забрызгала ствол сливы.
Кио ушел вперед уверенной походкой человека, бывавшего в порту Ноара не впервые. Люди расступались перед ним, хотя не знали, кто он такой. Мона решила, что императрица наверняка брала Кио в поездки на материк, хотя вряд ли ему было разрешено свободно гулять по городу. У каждого сайя было так много тайн, длинная мантия из прошлой жизни, ведь они жили со скоростью десяти человек.
Стоило Кио раствориться в толпе, как Мону привлек растущий гомон вокруг.
- Что ты себе позволяешь? Я вызову тебя на поединок, проклятый развратник! – возмущенно вскричал мужской голос. – Разве можно так вести себя перед приличной женщиной?
- Думаете, стоило оставить это для приличного мужчины?
Томный ответ Хидео заставил разъяренного горожанина задохнуться от гнева.
Мона обернулась – и увидела невысокого, но мускулистого торговца с неровными усами и пылающим взглядом. Незнакомец рвался на борт «Лисы», чтобы свершить правосудие, но Хидео встретил его с неизменным юмором, будто мир по доброте душевной предоставил превосходное развлечение.
Девушка с матерью, наблюдавшие за разминкой Хидео с причала, замерли, парализованные пылающим негодованием своего внезапного спутника. Моне было непривычно видеть, что женщина позволяет мужчине говорить за себя.
- Поединок…
Глаза Хидео вспыхнули, когда он повторил это слово. Он будто знакомился с ним заново, открывая новые смыслы. Тронутое южной ленцой лицо осветилось догадкой, которая сделала его неприлично счастливым.
- Только не это, - пробормотала Мона себе под нос.
Сайя запрещалось защищать свою честь в поединках, потому что их тела объявлялись собственностью императрицы. Но теперь между Хидео и кварталом пролегал океан, а его меч больше не пылился в ножнах. Усмешка из восторженной медленно становилась угрожающе азартной, опасной. Хидео потянулся к мечу, который снял перед разминкой и положил на ящик.