— Он тоже целитель?
— Или кто-то другой. В доме ибиса, как нигде более, рождались особенные дети.
— А Киран?
— Он человек, но люди порой умеют нас удивлять. Прощайте или лучше… до скорой встречи.
И все же его слова не напугали ее так, как должны были. Она знала о последствиях, вот только не успела спросить о них для себя. Да и какая разница? Самое главное, что ей удалось спасти мальчиков от злых чар Элиран. То, что это был не яд, она поняла почти сразу. Слишком непривычными были ее ощущения, когда она лечила Кирана, и все же чем-то знакомые. Они были похожи на те, что Мэл испытала в лесу, гниль, отвращение, и страх. Она даже знала, откуда исходила эта злая магия — цветок, что стоял на окне.
И ведь она даже не представляла, как давно он там стоял. Не один день точно. Слишком быстро это зло распространилось по комнате мальчика. Ах, если бы она раньше здесь побывала, то непременно бы почувствовала. Но Киран весь последний месяц жил в крыле, занятом королевой Юджинией. Там было и спокойнее, и безопаснее, и близко к ним. А теперь, вернувшись в свои привычные покои, действие зла возобновилось и задело Уилла.
— Мэл, я заснула? Так странно. Я совершенно не помню, как это случилось.
«Кажется, Дэйв не только умеет служить гигантским источником силы, но и подрабатывает богом сна» — хмыкнула Мэл и заверила леди Маргарет, что все в порядке, и им обоим не мешало бы поспать. Это была длинная и страшная ночь.
— Иди, я побуду с ними.
— Спасибо, — улыбнулась Мэл и взяла с подоконника пропитанный злом цветок.
— Мэл, а зачем тебе комнатное растение?
— Это Кунашир — довольно пахучий цветок, особенно, когда начинает цвести. Часто он вызывает головные боли, особенно у детей, — нашлась с ответом девушка. Вообще-то она и понятия не имела, вызывает ли Кунашир головные боли, и пахнет ли, но другого, более достойного объяснения не нашла.
— Вот как? А я и не знала, — нахмурилась леди Маргарет. — Надо будет, когда мальчики поправятся, проверить все комнаты на предмет неподобающих растений.
— Неплохая мысль, — согласилась Мэл и, подхватив цветок под мышку, вышла в коридор. Ей проклятое растение не приносило никакого вреда, наоборот, листочки съеживались и желтели от одного лишь соприкосновения с ней.
В коридоре дежурил новый ведущий отряда полукровок. Сорос называл его имя, но Мэл не помнила.
— Вы…
— Айар, Ваше Величество, — представился полукровка, а она поморщилась. Всего пару дней, как признанная королева, слишком рано, чтобы привыкнуть.
— Скажите, Айар, а виконт или принц уже вернулись?
— Нет, Ваше Величество.
— Ладно. Тогда может, вы скажете, вы чувствуете что-нибудь от этого цветка?
Мужчина если и удивился ее вопросу, то виду не подал. Бережно взял цветок, осмотрел со всех сторон, но ничего необычного не почувствовал.
— И почему эта мерзость действует только на людей? Вы совсем-совсем ничего не чувствуете? Никакой магии?
— Нет, Ваше Величество.
— А от меня?
— От вас?
— Да. Мою магию вы чувствуете?
— Да, Ваше Величество.
Мэл снова поморщилась, теперь уже от немногословности своего собеседника. Хотя, наверное, они все такие. Онор тоже разговорчивостью не отличался. Королева-регент вернулась в свои прежние покои, пока не определившись, где будет жить, и решила немного поспать.
— Если виконт или принц вернутся, сообщите мне, пожалуйста, — попросила она охранника и отпустила его.
«Какая же она тварь, эта леди Ровенна Элиран» — думала Мэл, лежа в постели. — «Надеюсь, они привезут ее во дворец и подвергнут справедливому суду». Правда, она не представляла, как доказать, что это преступление совершила именно Ровенна, если никто, кроме нее не чувствует эту магию. «Пусть даже если ничего и не докажут, я найду способ, чтобы расквитаться с этим чудовищем».
Но планам Мэл не суждено было сбыться. Утром ей сообщили, что стерва сдохла. Один из любовников убил ее и сжег.
«Собаке, собачья смерть» — подумала она тогда, когда убитый горем Дэйтон рассказывал об этом, хотя собаки, порой в тысячу раз бывают лучше и добрее людей. Уж лучше этой стервы точно. Конечно, Мэл ни о чем подобном вслух не говорила, в конце концов, тварь была матерью принца, и он любил ее, и единственное, что она могла сейчас сделать, помочь Дэйтону пережить его горе.
— Мне очень жаль… — сочувственно проговорила она, коснувшись его руки.
— Как мой брат? Как Уилл?
— Поправляются, все хорошо. Все обязательно будет хорошо.
— Вы в это верите?
— Я это знаю. Мы пережили столько горя, столько потерь. Думаю, у судьбы тумаков для нас с вами уже не осталось.
— Боюсь, что она еще найдет, чем нас удивить, — пессимистически заметил Дэйтон.
Вид сгоревшего тела матери произвел на него гнетущее впечатление. Он не смог провести там и нескольких минут, а вот Сорос, Феликс и Андре задержались.
— Странно. Это Кроули. Откуда он здесь взялся? — нахмурился Феликс, перевернув ногой убитого.
— Столько лет прошло, — поддержал Андре. — Я почти забыл о нем.
— Зачем он вернулся?
— Чтобы отомстить? — предположил Андре.
— Кому? Ей? Вряд ли. Он сбежал, но скорее из страха, что король его уничтожит.
— Или стерва решит, что он слишком много знает. К тому же, она быстро нашла ему замену. Как, кстати, поживает наш барон?
— Я думаю, нет больше смысла его держать в темницах, — сухо проговорил Сорос, рассматривая пепел в камине.
— Почему же? Пусть посидит, подумает о своем поведении, может что-то новое вспомнит, — не согласился Феликс.
— Стоит ли с ним возиться? Выслать из страны и дело с концом, — поддержал Сороса Андре.
— Что ты там нашел?
— Да вот думаю, куда подевалась служанка?
— Ясно куда? Увидела сию картину и сбежала, — предположил Андре.
— Заодно и драгоценности госпожи прихватила, — заметил Феликс.
— Надо ее найти.
— Да зачем? Или тебя что-то беспокоит?
— Слишком странно все это. Появление Кроули, убийство, кража и это…
Сорос поддел кочергой ткань из камина и высыпал прямо на белоснежный ковер.
— Похоже на платье.
— И зачем сжигать платье?
— Сор, на что ты намекаешь? Что тварь жива? Уж извини, что я так о твоей бывшей, но она еще та сука.
— С ужасом думаю, что Сорос в чем-то прав. Гадина всегда проявляла недюженную живучесть. И поверить в то, что ее убил какой-то недалекий любовник… — выразил общую мысль Феликс.
— Так это или нет, но Мэл не говорим. Ей и так хватает переживаний, — жестко сказал Андре. — Феликс, сюда бы твоих спецов. Пусть каждый миллиметр этого места перевернут.
— Сам знаю. Но все равно непонятно, для чего она все это затеяла? Зачем? И при чем здесь Кроули? В последний раз его видели в Тарнасе, он много пил, кутил, и изображал из себя целителя.
— Думаю, если мы поймем, зачем приехал Кроули, то поймем, куда подевалась Ровенна, если конечно, предположить, что эта кучка обгоревшего пепла не она, — заключил Андре, и Феликс с ним согласился. Сорос же сохранял привычное молчание. В отличие от друзей, он прекрасно знал, что девушка на кровати, не Ровенна. И, кажется, догадывался, что побудило ее разыграть весь этот кровавый спектакль.
«Она знает». Ничто другое не могло сорвать ее с места и отказаться от мести. А это значит, что если он найдет ее, то найдет и Александра. Богиня требовала, чтобы он не говорил Мэл, что король жив, но она не запрещала его искать, и выяснить, наконец, что помешало королю вернуться назад, к любимой женщине?
— Придется изменить планы, — чуть слышно проговорил он и поднялся. Здесь ему делать больше нечего. Нужно спешить во дворец. Он примерно представлял, куда могла бы отправиться Ровенна, и не хотел упустить момента, не поймать, но проследить, чтобы она, сама того не зная, привела его к королю, и тогда она заплатит, за все, что натворила, а он будет надеяться, что ему хватит выдержки все это вынести.