Глава 4
После пробуждения в чужой кровати с практически незнакомым человеком на душе стало тошно. Я понимала, что дышу и двигаю руками, ногами — значит, жива. Но совсем не радовал такой способ «спасения». Мне не было стыдно из-за произошедшего, просто чувствовала себя последней шлюхой, готовой прыгнуть к первому встречному в постель. Взъерошив волосы, я приподнялась на локтях и хотела было встать, но была остановлена. Егор тоже проснулся и попытался притянуть меня к себе.
— Куда-то спешишь? — сонно протянул он, едва разлепляя глаза.
— Да, мне вообще-то на учёбу надо, если ты не в курсе, — холодно процедила и сбросила руку Егора.
— Да ладно тебе, — улыбнулся парень. — Прогуляешь.
— Я не собираюсь просить прощения за сегодняшнюю ночь, но и продолжать общение тоже не намерена. У меня нет никаких оснований поддерживать эти отношения! — я посмотрела на его в миг округлившиеся глаза и поднялась с кровати. — Считай, что это было временное помутнение, — и я, наклонившись, чтобы поднять одежду, громко хмыкнула.
У меня не было больше причин оставаться в этом месте, поэтому я поспешила домой. Ужасно хотелось принять душ и позавтракать, поэтому я оделась так быстро, как не одевалась никогда. Все воспоминания и чувства необходимо было смыть с моего тела, чтобы я могла продолжать идти дальше и ни о чём не жалеть. Чтобы ничего не беспокоило, нельзя было постоянно думать о прошедшей ночи, вспоминая страстные поцелуи и жаркие объятия…
Отчего-то было страшно, желудок сводило от холода, а на душе скребли кошки. Так как я проснулась на добрых два часа раньше, чем нужно, всё неплохо складывалось, и я даже успевала на учёбу. Пока я обувалась, Егор даже не вышел, поэтому я только убедилась в том, что он видел во мне шлюху. Было безумно неприятно, но такова моя судьба… Да ещё и с его влиянием в компании я могла надолго прослыть девочкой по вызову во всём универе. Мишка бы не стал говорить всем о проведённой вместе ночи, ведь слишком нерешительным и застенчивым он был, чего нельзя было сказать про Егора.
Конечно, я наслышана, что моей матери и всем родственникам пришлось пройти через это без исключения, но всё равно было тошно. Казалось, что меня просто-напросто использовали и выбросили. И пусть я сама ушла, было ощущение, что именно Егор выгнал меня из своей жизни.
***
В столовой уже было полно народа, и я поспешила присесть за излюбленный столик, где вся эта суета достигала бы меня лишь отголоском. За нашим столом сидела только одногруппница Мишки — Инна, с которой мы все втроём составляли друг другу неплохую компанию за обедом. Нельзя было сказать, что мы мало общались, но о ней я знала только самое поверхностное: как зовут, где учится и как выглядит. На этом мои знания заканчивались. Но нас устраивала и такая небольшая дружба. Или даже лучше сказать — просто знакомство. Не быть друг другу обязанными или что-то должны — разве не это ли счастье?
Поздоровавшись, я присела в самый конец и расслабилась. Во главе стола я чувствовала себя немного лучше. На душе было неспокойно, до сих пор не могла прийти в себя и была морально убита. Хотелось найти эту ведьму и разодрать на кусочки за то, что она превратила жизнь целого рода в Ад!.. Не радовала даже горячая еда. Когда только вошла в столовую, уже сразу ощутила чарующий аромат любимых тефтелей в соусе, которые здесь готовили просто божественно. Готова была поспорить, что в дополнение к нежным мясным шарикам предлагали мягкое картофельное пюре и овощной салат. От такого угощения я не отказывалась никогда, ведь уже только одна мысль о воздушном кусочке, политом пикантным соусом, будоражила и вызывала вкусовой взрыв. Рот мгновенно наполнялся слюной, и я изнывала от желания скорее попробовать эти фирменные тефтели. Но сегодня не радовали даже они. Есть не хотелось совершенно. Даже дома не взяла в рот ни крошки. Поковыряла в пюре вилкой, смешав с соусом, отломала часть мясного шарика, наколола и опустила. Кусок в горло не лез.
— Вероника? — вопросительно позвала меня Инна, оторвавшись от овощного салата и отложив телефон в сторону. — Что-то случилось? У тебя всегда такой хороший аппетит, — она указала на мою остывающую порцию и приподняла бровь. — Может, тебе нехорошо?