— Знаешь, — вздохнул Уоккер, — иногда я понимаю, почему в Уратории запретили производить чипсы.
— Что такое? — не глядя на Кая, буркнул Эдгарик.
— Да посмотри на себя! Ты весь в крошках!
Хилл опустил нос к животу, струсил чипсовые остатки и вернулся к просмотру комедии. Кай лишь снисходительно скривился.
— Ты сделал, что я просил?
Эдгар выудил из кармана браслет и бросил в направлении Кая. Тот ловко поймал гаджет в воздухе.
— Всё нормально?
— Да. Все деньги Рубена уже на счету Сопротивления.
— Отлично. Деактивировать не забыли?
— Обижаешь, босс. Теперь это просто бижутерия.
Уоккер сел рядом с толстячком и отключил панель пультом.
— Э-э-э! — возмутился Эдгар.
— Мы не договорили вчера. Что ты выяснил про детектива?
— Он действительно занимается убийством Рэва.
— Меня интересует, почему он не сдох там, в подворотне.
— Щит, — пожал плечами Хилл.
— Твой жезл запросто пробивает защиту, а щит Бонзе он не пробил. Почему?
— У меня только догадки.
— Повествуй.
— Смотри, босс. Наш Бонзе — сын знаменитой четы, и мне кажется, что истории про Алмазный щит правдивы. Они его таки создали!
— Думаешь, он у Бонзе?
— Очень похоже.
— Нам нужен этот артефакт.
— Легко сказать! Как он выглядит? — развёл руками Эдгарик.
— Это ты и выяснишь.
Кай поднялся на ноги и повернулся к Хиллу.
— У нас осталось две недели.
Глава 9
Не секрет, что диктатура власти порождает сопротивление у простых граждан любого государства. Очень многим ураторийцам не нравился полный контроль над каждым жителем и ограниченность в использовании артефактов, которые могли бы упростить быт, и даже доводы про то, что магия высасывает жизненные силы, не работали должным образом.
Созданием единого информационного поля — ЕИПа — занимались два поколения учёных. По нему передавались все импульсы, выходящие из браслетов ураторийцев, а также оно подпитывало работу артефактов, и, конечно-же, у Министерства управления был полный доступ к данным. Так, каждый мирянин оказался для властей как на ладони. Впрочем, и сами власти тоже, что позволило полностью побороть коррупцию, которая просто бушевала в прошлом веке. Все денежные расчёты перешли в цифровой вид, а потому разные взятки ушли в прошлое. Вы можете сказать, что так можно полностью парализовать жизнь человека, заблокировав электронный счёт, но закрывать доступ к средствам для пропитания без суда было запрещено Конституцией. Тем не менее, страх по этому поводу, подогреваемый самыми рьяными бунтарями системы, у мирян остался.
Так, шаг за шагом и создавалось Сопротивление, целью которого была смена тоталитарного режима Уратории. Долго сторонники «свободной Уратории» объединялись в оппозицию и разрабатывали план краха системы, но терпеть осталось недолго, и, по заверениям Сопротивления, вся эта властная диктатура скоро падёт, а каждый мирянин получит долгожданную свободу от пожизненного слежения.
Выйдя из ангара, Уоккер зашагал по вьющейся меж густыми зарослями тропинке, добрался до небольшой просеки и там создал телепортационную арку, в которой и исчез. Оказавшись в своём кабинете, Кай сразу же направился к сейфу, привычным движением набрал код и достал из него зелёную папку. Забрал и крупный медальон из аметиста в виде трёхзубой короны, обрамлённой серебром. Вновь открыл портал и переместился к двенадцатиэтажному дому.
Уоккер поднялся на лифте на седьмой этаж и позвонил тремя короткими в номер сто восемьдесят три. Дверь открыл довольно высокий мужчина с густой растительностью на голове и лице, отчего тот был похож на домового, правда, большого. Впрочем, в последние четыре года Лев Фостер значительную часть времени проводил именно в стенах квартиры.
Лев увидел гостя, кивком поприветствовал и замкнул за ним дверь. Кай сразу же прошёл на кухню и плюхнулся на стул.
— Сделай чаю, пожалуйста, совсем соскучился по настоящему, сплошные сублимации.
— Путешествовал? — спросил Лев, заметив усталость гостя.