Старик немного растерянно указал на стоящую рядом повозку.
- Он лежит здесь... Но, по-моему, он заснул, может быть, не надо его тревожить?
- Не волнуйся, я его не потревожу, - твердо ответил я и направился к повозке.
Старая, довольно разбитая телега была прикрыта кое-как прилаженным тентом. Я слегка отодвинул кусок выбеленного брезента, прикрывавшего повозку, и заглянул внутрь. Там на слое сухой травы, прикрытый старым одеялом, лежал совсем молодой юноша. Глаза его были закрыты, а дышал он часто и мелко. Левая рука выше локтя была перевязана чистым лоскутом, на котором проступило небольшое кровавое пятно. Кроме того, под распоротой и окровавленной штаниной белела еще одна повязка, на бедре. "Да, мальчишке, похоже, здорово досталось!" - озабоченно подумал я. Очень мне не нравилось под этим тентом. Я просунул под тент руку и медленно провел ею над лежавшим телом. Так и есть. Обе раны были заражены и стремительно воспалялись.
Я вынырнул из-под брезента и, стараясь не напугать има Ухтара, спокойно попросил:
- Можно быстро принести горячей воды?
Старик испуганно взглянул мне в глаза и бросился к костру. Там он что-то коротко сказал хозяйке, и та, прихватив небольшой котелок, бегом устремилась к соседнему костру. Через минуту возле меня стоял исходивший паром котелок.
Я в это время осторожно разбинтовал руку юноши, так, что он даже не открыл глаз. Рана была колотая, нанесенная, несомненно, знакомым мне палашом. Ее края вывернулись наружу, а разрезанная кожа вокруг раны странно почернела. "Яд!" - сразу определил я.
Наклонившись над котелком, я принялся читать довольно простенькое заклинание против отравы на стали. Вода в котелке взбурлила, а потом, плюнув в небо облачком пара, мгновенно остыла, так что котелок покрылся изморозью. Я зачерпнул пригоршню холодной воды и обильно брызнул на Рану. Затем смочил в котелке свой платок и, наклонившись над раной, принялся ждать.
Через пару минут сама рана и воспаленная кожа вокруг нее начали покрываться ядовито-желтой пеной. Я быстро вытирал ее платком, а она тут же принималась пузыриться сновa. Минуты две я едва успевал удалять эту пену, а затем она вдруг начала буреть и скоро превратилась в обычную кровь. , Кровь быстро свернулась, а края раны побледнели и опали. Я свел края раны вместе и туго забинтовал ее, подложив под полотно широкий, промытый в котелке травяной лист. Затем я разрезал штанину и повторил ту же операцию с раной на бедре, нанесенной, судя по ее виду, ножом главаря банды.
Закончив перевязку, я обернулся и уткнулся взглядом во встревоженные глаза старого Ухтара.
- Видимо, клинки у этого верзилы были отравлены, но теперь яд удален из ран, а сами раны совершенно не опасны. Так что не беспокойся, с твоим сыном все будет в порядке, - успокоил я старика и весело добавил: - А вот теперь можно и перекусить...
- Ты великий лекарь, незнакомец! - благоговейно прошептал старик и низко поклонился.
- Да ничего особенного... - снова смутился я. - Просто мне неплохо известны различные яды и я знаю кое-какие заклятия против них.
Мы снова направились к расстеленному возле костра ковру. Здесь нас ждала испуганная хозяйка. Едва мы приблизились, има Ухтар поспешил ее успокоить:
- Не бойся, Уртусан, в раны Орзама попал яд... И в ту же секунду глаза почтенной Уртусан закатились, ноги подкосились, и она начала падать прямо в костер. Я едва успел подхватить ее и уложить на ковер. Старик бестолково суетился возле меня, не зная, что делать.
- Почтенный има, подайте мне немного воды... - попробовал я занять его чем-нибудь, а сам наклонился над потерявшей сознание женщиной.
Старик метнулся прочь, затем вернулся и растерянно спросил:
- Горячей?
- Нет, просто холодной воды... - спокойно пояснил я. Ухтар, прихватив какую-то кружку, побежал к озерку. Я в это время слегка похлопал Уртусан по щекам и она открыла глаза. Увидев над собой мое лицо, она с отчаянием прошептала:
- Мой мальчик умрет?!
- Ну с чего ты взяла, что он умрет? - улыбнулся я в ответ. - Яд из ран я уже удалил. Сейчас он спокойно спит. Если ты нас покормишь, я вспомню еще парочку заклинаний и через пару дней Орзам будет на ногах...
Я не буду описывать ее последующее поведение. Столько слез, радости и восхвалений в свой адрес я не видел никогда. В этот момент вернулся старый Ухтар и, увидев свою Уртусан в добром здравии, также разразился славословиями.
Наконец мы с Ухтаром уселись на ковре, а Уртусан принялась подавать "на стол". Из "горячего" был только плов, но плов был совершенно замечательный. Такой плов я ел еще в дни своей юности в московском ресторане "Узбекистан". Кроме этого, был большой выбор свежих овощей и очень вкусные лепешки. Вино, поданное в высоком узкогорлом кувшине, также было выше всяких похвал.
Однако где-то через час раздался зычный голос:
- Привал окончен! Привал окончен! Караван-тарши подал сигнал к отправлению!
Уртусан принялась сноровисто укладывать в большой короб, стоявший в передке телеги, посуду и утварь. Мы с Ухтаром смахнули с ковра песок, свернули его и аккуратно уложили толстый рулон вдоль бортика телеги. Орзам спокойно спал, и теперь его дыхание стало глубоким и ровным.
А еще через несколько минут караван тронулся в путь.
Я было подумал двигаться пешком, но има Ухтар, усевшийся на передок телеги, показал мне на место рядом с собой и состроил такое умоляющее лицо, что я, не раздумывая, занял предложенное место. Уртусан разместилась сзади, аккуратно положив голову спящего Орзама себе на колени.
Караван обогнул маленькое озеро по берегу и втянулся в небольшое ущелье, образованное лесистыми холмами. А через некоторое время снова выбрался на голую песчаную равнину, только кое-где покрытую серыми клочками травы.
Мимо нашей телеги проехал на своем верблюде хозяин каравана бель Хакум и, скосив глаза в мою сторону, добродушно проворчал:
- Я вижу, Илия, ты нашел себе место в караване?.. - И, не дожидаясь моего ответа, проследовал вперед.
Караван неспешно двигался вперед, под мерный скрип колес, мягкий топот навьюченных животных и редкие окрики караванщиков. После плотного обеда с вином такой способ передвижения навевал сон, и я, чтобы не задремать, обратился к сидящему рядом старику;