Работал амулет бесподобно. Но очень уж медленно - мой куцый дар не позволял напитать плетение достаточно большим количеством силы, и раны, периодически получаемые Креггом, затягивались не особенно быстро. Зато для этого ему не требовались никакие жрецы - печать тянула Жизнь из его друзей, врагов, лошадей и, кажется, даже из деревьев...
...Закончив создание амулета, я почувствовала себя вторым Гериельтом Мудрым. И чувствовала себя им приблизительно часа два. До того самого момента, когда продемонстрировала его эрру Маалусу.
Вглядевшись в структуру заклинания и не дослушав рассказ о принципах его работы, маг вскочил с кресла, закрыл мне рот ладонью, и, склонившись к моему уху, еле слышно прошептал:
- Никогда не создавайте новых плетений, ваша милость! Никогда не рассказывайте о том, что у вас получилось! Даже мне! И... постарайтесь забыть эту печать как можно быстрее! Поверьте, я хочу вам добра, ваша милость... Пожалуйста, поверьте мне на слово!
Перепуганная не столько словами, сколько мертвенной бледностью, разлившейся по лицу выпрямившегося мага, я мгновенно расплела еле видимую в свете свечи печать и тут же унеслась в свою спальню...
Нет, экспериментировать я, конечно же, не прекратила - идейки, то и дело рождавшиеся в моей голове, требовали проверки на практике, - но демонстрировать свои достижения кому-то кроме Крегга, перестала...
...Увидев, что я разглядываю упрощенную копию его печати Иллюзии, избавленную от всего лишнего, эрр Маалус уважительно посмотрел на меня и приложил правый кулак к сердцу:
- Не думал, что вы на это способны, ваша милость...
Проследив за его рукой, я наткнулась взглядом на амулет Великой Защиты, висящий на его груди, и застыла: среди тридцати двух свернутых печатей школ Огня, Льда и Разума глаз мгновенно выхватил контур недостроенной точки фокуса Огненного Шторма. Той самой, который я так удачно замкнула позавчера. Перед внутренним взором мгновенно возникла картина заживо сгорающего Крысы, а по спине потекла струйка холодного пота.
Заметив, как изменился мой взгляд, маг тут же помрачнел:
- Вас так обидело мое замечание? Почему, ваша милость?
- Попыталась улыбнуться... - солгала я. - А в печати Бесчувствия недостаток силы...
- А почему вы ее не наполните? - удивленно поинтересовался он. - Ведь печать-то как раз под вашу скорость восполнения...
- Если я не чувствую боли, то забываюсь и начинаю улыбаться. Кожа рвется, и...
- Все правильно... - вздохнул эрр Маалус. - Кстати, за эти двое суток ваше лицо начало зажи-...
- Я знаю, эрр Маалус! - стараясь не шевелить губами, фыркнула я. И, посмотрев на расстроенное лицо мага, с трудом удержалась от улыбки. - Дней десять-двенадцать, и от ожогов ничего не останется. Да, скорость восполнения печатей у меня никуда не годится, но даже с такой, какая есть в наличии, регенерацию получилось разогнать почти до предела...
Иллюзионист недоверчиво посмотрел на меня и подергал себя за бороду:
- Даже так? И как вам это удалось?
- Долго объяснять... - буркнула я. - А говорить, не шевеля губами, не очень приятно...
- Вам надо расслабиться, больше спать...
- ...и больше есть... - в унисон ему ответила я. - Так, чтобы к приезду отца я успела превратиться в нечто похожее на хорошо откормленную свинью...
- Фу, ваша милость! Как можно такое говорить-то? - всплеснул руками иллюзионист. И укоризненно посмотрел на меня: - Вы - девушка потрясающей красоты...
- Ага! - криво ухмыльнулась я... и похолодела: на моем лице 'потрясающей красоты' лопнула тоненькая пленочка новой кожи!
Следующие несколько минут я судорожно пыталась убрать последствия своей улыбки - останавливала кровь, сращивала капилляры и мелкие сосуды, подстегивала течение энергии в каналах жизни. Получалось так себе - нити силы, подпитывающие непрерывно работающие плетения, напрочь отказывались тянуть из резерва хоть немного больше. В итоге, поняв, что выше головы не прыгнешь, я ограничилась тем, что сдвинула печать Великой Регенерации чуть ближе к правой скуле. А потом, мысленно обозвав себя дурой, открыла глаза и уставилась на мрачного, как грозовая туча, мага.
Заметив, что я перестала магичить, эрр Урден уставился куда-то в пол и тяжело вздохнул: