Но теперь Паслену уже не нужен был свет. Его заливало странное янтарное свечение, которое он уже видел раньше.
Кендер вышел из грота, думая, что никогда в жизни не был так счастлив выйти откуда бы то ни было, и обещая себе, что никогда, никогда в жизни не войдет больше ни в одну пещеру. Он огляделся, надеясь еще поговорить с монахом, поскольку не вполне понял его слова о вере.
Монахов нигде не было.
Зато был Рис. Он сидел на холме, пытаясь успокоить Атту, которая лизала ему лицо и руки и пыталась запрыгнуть ему на колени, едва не опрокидывая хозяина на землю от избытка чувств.
Паслен издал радостный вопль и помчался вверх по холму.
Рис обнял его и прижал к груди.
– Спасибо, друг мой, – сказал он, и голос его сорвался.
Паслен засопел было, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, но в этот миг Атта прыгнула на него и повалила на землю, слизывая соленую влагу.
Когда Паслен, наконец, сумел отпихнуть от себя взволнованную собаку, он увидел, что Рис стоит, глядя на море, и на лице его отражается изумление.
Серебристый холодный свет Солинари заливал остров посреди моря. Красные лучи Лунитари освещали Башню, черную на фоне звездного неба, направленную вверх, словно обвиняющий перст.
– Разве это было здесь раньше? – спросил Паслен, почесывая голову и доставая очередного жука.
– Нет, – ответил Рис.
– Ух ты! – воскликнул кендер, пораженный. – Интересно, кто это сюда притащил?
Он даже не подозревал, что тот же вопрос задавали себе Боги.
Глава 16
Первым, что увидел Чемош, войдя в замок, был Азрик Крелл, живой и здоровый, голый, как в тот день, когда он (ногами вперед) вышел из материнской утробы. Наводящий ужас Рыцарь Смерти сидел, съежившись, в углу огромного зала, оплакивая свою судьбу, и трясся.
Заслышав шаги Повелителя Смерти, Крелл вскочил на ноги и закричал гневно:
– Смотри, что она со мной сделала, Повелитель! – Его голос поднялся до визга. – Смотри!
Чемош посмотрел и тут же пожалел об этом. Зрелище голого тела мужчины средних лет, дряблого, с бледным выпяченным животом, заросшим волосами, даже у Бога могло вызвать приступ тошноты. Чемош смотрел на Крелла с отвращением, смешанным с гневом.
– Значит, Зебоим все-таки до тебя добралась, – холодно произнес он. – Где она?
– Зебоим?! Это была вовсе не Зебоим! – Крелл с ненавистью заколотил по воздуху руками, словно избивая кого-то. – Это сделала Мина! Мина!
– Не лги мне, слизняк, – процедил Бог, но, хоть и отвергая обвинение Крелла, он все же ощутил, как сомнение черной тучей наползает на разум. – Где Мина? Под замком?
Азрик принялся хохотать. Лицо его подергивалось от ненависти и страха.
– Как же, под замком! – повторял он. Смех булькал у него в горле, словно это была лучшая шутка, какую он когда-либо слышал.
– Это убожество совсем спятило, – пробормотал Чемош, ушел от бредящего Крелла и отправился искать Мину.
Ночь была залита янтарным свечением, пробивавшимся в окна, просачивающимся сквозь трещины в стенах и швы между камнями. Оказалось, что Чемошу трудно смотреть на этот свет, он прикрыл руками свои бессмертные глаза, и его сомнения усилились.
Он направлялся в покои Мины, когда замок пошатнулся и стены задрожали. Рокочущий низкий рев, который он уже слышал однажды, заставил его замереть в изумлении. В последний раз он слышал подобный звук, когда рождался мир. Поднимались горы, их прорезали пропасти, моря были белыми от пены, и все дышало величественностью творения.
Чемош попытался рассмотреть, что происходит, но свет был слишком ярок. Он взбежал по ступенькам на стену и окаменел.
На только что возникшем острове из черного камня стояла Башня Кровавого моря. Она сияла янтарным светом, и там была Мина. Женщина протягивала к Повелителю Смерти руки, и его ослепленным глазам показалось, что она держит башню на ладонях. Затем она упала на каменные плиты и осталась лежать неподвижно.
Чемош мог лишь смотреть.
Из моря поднялась Зебоим, прошла по воздуху и встала над Миной.
Трое кузенов оставили свои небесные дома и спустились посмотреть на Мину.
Рогатый Саргоннас перешагнул через стену замка, остановился во дворе и воззрился на Чемоша. Кири-Джолит, вооруженный и одетый для битвы, тоже пришел, рядом с ним была Белая Госпожа, Мишакаль, прекрасная и могущественная. Явились Хабаккук и Бранчала со своей арфой – ветер шевелил ее струны, производя траурный звон.
Моргион, невидимый для остальных, стоял в тени, оглядывая всех с ненавистью. Чизлев, Шинар и Сиррион застыли рядом, охваченные изумлением. Реоркс поглаживал бороду. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но, почувствовав тяжесть висящего в воздухе молчания, Бог гномов захлопнул рот и смущенно поглядел по сторонам. Хиддукель был мрачен и взволнован, уверенный, что все происходящее плохо отразится на делах. Зивилин и Гилеан пришли последними, оба что-то горячо обсуждали, но умолкли, увидев остальных Богов.
– Одного из нас нет, – сказал Гилеан сурово. – Где Маджере?
– Я здесь.
Маджере медленно прошел между ними, не глядя ни на кого. Он смотрел лишь на Мину, и на его лице застыла невыразимая тоска.
– Зивилин сказал, ты что-то знаешь об этом.
Маджере не сводил глаз с Мины.
– Знаю, Бог Книги.
– И как давно ты знаешь?
– Много, много эпох, Бог Книга.
– Почему же держал это в тайне? – спросил Гилеан.
– Это была не моя тайна, – ответил Маджере. – Я дал нерушимую клятву.
– Кому? – требовательно спросил Гилеан.
– Тому, кого больше нет среди нас.
Боги стояли молча.
– Полагаю, ты говоришь о Паладайне, – заявил Гилеан. – Хотя среди нас нет и кое-кого другого. Это имеет какое-нибудь отношение к ней?
– К Такхизис? – резко спросил Маджере. Голос его посуровел. – Это она во всем виновата.
Тут заговорил Чемош:
– Ее последними словами, прежде чем пришел Верховный Бог, чтобы ее забрать, были: «Вы совершаете ошибку! То, что я сделала, нельзя исправить. Проклятие живет среди вас. Уничтожьте меня, и вы уничтожите самих себя».
– Почему ты ничего нам не сказал? – взревел Саргоннас.
– Она постоянно всем угрожала. – Чемош пожал плечами. – Да и что бы это изменило?
Остальные Боги ничего не ответили. Они стояли молча и ждали.
– Это моя вина, – произнес, наконец, Маджере. – Я хотел сделать как лучше, во всяком случае, так мне казалось.
Мина лежала холодная и недвижная. Чемош хотел подойти к ней, но не мог этого сделать сейчас, когда все собрались. Он спросил у Маджере:
– Она умерла?
– Она не умерла, потому что не может умереть. – Маджере посмотрел на них, на всех по очереди. – Вы были слепы, но теперь-то вы видите правду.
– Мы видим, но не понимаем.
– Понимаете, – возразил Маджере. Он сложил руки на груди и устремил глаза на небосвод. – Вы просто не хотите понимать.
Он видел не звезды. Он видел их первый свет.
– Это началось в самом начале времен, – сказал Бог-богомол. – И началось с радости. – Он глубоко вздохнул. – И вот теперь, из-за того что я молчал, все могло закончиться горьким сожалением.
– Объясни, о чем ты говоришь, Маджере! – зарычал Саргоннас. – У нас нет времени выслушивать твою болтовню!
Маджере перевел взгляд с начала времен на нынешний момент. Взглянул на собратьев.
– Вам не требуются объяснения. Вы и сами все видите. Она Бог. Бог, который не подозревает о том, что является Богом. Она Бог, которого обманула Такхизис, заставив верить, будто бы она смертная.
– Бог Тьмы! – в волнении вскрикнул Саргоннас.
Маджере выдержал паузу. Когда он заговорил, голос его был преисполнен печали.
– Такхизис обманом заставила ее служить Тьме. Но она является… или являлась… Богом Света.