– Что я женатый, что имеем ребенка… Люда, я уйду от нее, между нами нет никакой любви. Это я говорю не потому, что хочу понравиться тебе. Просто между нами давно уже наметился разлад, наш развод был делом времени, а тут в моей жизни появилась ты…
– Ты хорошо подумал? Все-таки ребенок…
– Нет, я уже решился, – твердо высказал он.
– А может быть, будем так встречаться? Зачем ломать семью-то? – вкрадчивым голосом ворковала она, гладя руку своего ухажера.
– Нет, я решился, – повторил опер, сильно сжав руку Милы.
Когда они пришли в номер, Смирнов посмотрел на часы – в запасе у них оставалось два часа, и он, крепко обняв, осыпал свою любимую поцелуями.
11
В два пришел Шаров и, постучав в номер, крикнул через запертую дверь:
– Молодежь, вставайте, пора ехать!
Когда Мила юркнула в ванную, Смирнов открыл дверь и позвал Шарова в комнату. Он тихим голосом, чтобы не слышала девушка, объяснил напарнику:
– Лаврентий, ты конвоируешь Кравцова. Пристегни его к себе наручниками и садись отдельно от нас, желательно спереди. А я буду сопровождать девушку…
– А может быть, наоборот, – шутливо улыбнулся старый опер. – Эх, повезло тебе с этой командировкой, такую телку… девушку отхватил!
Смирнов, не внимая шуткам коллеги, продолжил его инструктировать:
– …Ты не давай ему разрешения, если он захочет увидеть девушку или поговорить с ней. Скажи, что не положено, подозреваемые не должны общаться.
– Ну, это понятно, – кивнул Шаров. – Но нам же придется все равно схлестнуться во время конвоирования до аэропорта, регистрации, посадки. Как тут быть?
– Не беспокойся, я договорюсь насчет конвойной машины, ты сядешь с Кравцовым в кандейку. Также попрошу кого-нибудь из милиции, чтобы он тебя сопроводил прямо до кресел самолета. Объясню это необходимостью изоляции задержанных друг от друга. А мы с Людой чуть погодя зайдем и сядем сзади.
– Значит, в кандейку… – сокрушенно вздохнул старый опер. – Задача понятна, поехали.
Когда Кравцова в наручниках выводили из отдела милиции, он, увидев свою подругу возле конвойной машины, крикнул:
– Мила!
Девушка, вздрогнув, обернулась на крик. Увидев Кравцова, коротко махнула рукой и отвернулась в сторону.
– Мила, как ты? – вновь крикнул задержанный, но Шаров резко прервал его:
– Отставить разговоры! Конвоируемым не положено разговаривать!
Разместившись в салоне самолета, Смирнов поинтересовался:
– Он тебя назвал Милой. Тебя так называет только он?
– Да нет же! – рассмеялась она. – С детства меня все так зовут, а когда называют Людой, как-то режет слух…
– А почему сразу не сказала? – укоризненно спросил он девушку. – Теперь я буду звать тебя только так.
Смирнов покачал головой, подбирая в голове музыку, и тихо пропел:
– Милая моя, Мила…
– Меня в школе еще называли Миледи, – с улыбкой сообщила она и кокетливо осведомилась: – Похожа я на Миледи?
– Только красотой, – ответил он, целуя ее в щеку, – только красотой.
Прибыв на родную землю, Смирнов, смотря через иллюминатор, дождался, пока Шаров и задержанный сядут в прибывшую машину уголовного розыска. Когда она отъехала от самолета, оперативник облегченно вздохнул:
– Ну все, Мила, пора и нам двигаться к выходу.
Они вышли из самолета последними. На привокзальной площади Смирнов быстро нашел такси, указав водителю адрес девушки. В подъезде дома, где проживала Мила, они долго стояли, молча глядя друг другу в глаза. Наконец, Смирнов, погладив ее по щеке, проговорил с грустью расстающегося:
– Пока, Мила, я тебе позвоню. Буду скучать.
– Буду ждать, – ответила она с навернувшимися на глазах слезами.
Быстро поцеловав ее в губы, Смирнов бегом выскочил из подъезда.
Мама находилась дома.
Увидев Милу, она обняла ее, приговаривая:
– Доченька, наконец-то вернулась.
– Вернулась, мама, вернулась, – сквозь слезы всхлипнула она. – Не беспокойся, все будет хорошо.
– Ты там все время сидела в тюрьме? Клеопатра звонила, плакала.
– Не совсем. Немного посидела, а потом выпустили.
– Мила, а это точно Виктор убил Петю?
– Да, мама, это он убил его.
– За что? Не из-за тебя?
– Нет, мама, не из-за меня. Между мной и этими двумя ничего серьезного не было.
– Как не было? В одно время ты хотела помолвиться с Петей.
– Я же передумала.