– И что теперь? Виктора будут судить?
– Да, за убийство.
– А тебя не привлекут?
– Нет. За что меня привлекать-то?
– Ладно, иди прими душ, а я приготовлю покушать.
Есть не хотелось, она поклевала мамины котлеты и встала из-за стола.
– Мама, я пойду полежу. Устала сильно.
– Иди, доченька, иди отдохни. Намаялась за эти дни, бедненькая.
Мила лежала на диване с открытыми глазами и думала о Смирнове. Ей не исполнилось и девятнадцати, но в общении с мужской половиной она имела довольно неплохой опыт. С того рокового вечера в ресторане после выпускного бала, где она впервые познала мужчину, она успела принять ухаживания с десяток парней, но всегда первой рвала с ними связи. Даже когда у нее сложились серьезные на первый взгляд отношения с Петром, она на стороне продолжала флиртовать с другими молодыми людьми, иногда заходя слишком далеко; кто-то робко гладил Миле руку, не смея дотронуться до других, более привлекательных, мест тела, кто-то нахраписто лез под юбку: все происходило весело и легко, она брала себе от этих отношений только то, что нужно было ей, но не более. Была влюбленность при мимолетных романах, но ничего серьезного, затрагивающего ее сердце, она еще не испытывала.
А теперь в груди у нее зарождалось доселе незнакомое ей чувство. При воспоминании о Смирнове внутри у нее волнами накатывало тепло, перед глазами мелькало его лицо в улыбке с ямочками на щеках, она хотела быть рядом с ним, не отпуская его ни на минуту из своих объятий. Мила своим острым умом стала понимать, что впервые в жизни по-настоящему влюбилась.
Она задремала и, когда ее за плечи потрогала мама, резко подняла голову:
– Что случилось, мама?
– Иди к телефону, тебе кто-то звонит, – сказала мама и с тревогой предположила: – Может быть, из милиции?
Звонил Смирнов:
– Мила, это я, Эдуард.
– Что случилось? – встревоженно спросила она.
– Да ничего, я звоню с работы. Просто хотел услышать твой голос.
– И я про тебя думала.
– Мила, я так сильно скучаю по тебе.
Мила посмотрела в сторону матери, которая с тревогой слушала телефонный разговор, и зашифрованно ответила:
– А я, думаешь, нет?
– Мила, я тебя люблю.
Она еще раз глянула на маму и ответила:
– И я тоже.
– Мила, тебе неудобно говорить, рядом мама?
– Какой ты догадливый!
– Ладно, Мила, до свидания. Целую тебя крепко и крепко.
– И я тоже. До свидания.
Когда Мила положила трубку, мама поинтересовалась:
– Кто такой?
– Знакомый.
– Опять знакомый! – схватилась мама за сердце. – Мила, ты определись со своими знакомыми, а то я скоро в гроб лягу от переживаний.
– А это хороший знакомый, – ответила Мила, чмокнув маму в щеку. – Очень хороший человек.
Она направилась в свою комнату, сделав несколько неуверенных шагов, остановилась и повернулась к матери:
– Мама, я влюбилась.
– В очередной раз?! – в сердцах бросила женщина.
– Мама, это впервые.
– Да ладно, «впервые»! Кто у нас на этот раз?
– Мама, это серьезно. Я первый раз в жизни чувствую, что люблю. А он милиционер.
– Господи! – схватилась за голову мама. – Милиционера нам не хватало! В каком звании, при какой должности?
– Старший лейтенант. Это тот, который привез меня из Сочи.
– Час от часу не легче! Это тот, кто тебя под конвоем привел?
– Не под конвоем, а на руках он меня привез домой.
– Влюбилась, значит?
– Да, мама.
– Ой, Мила, смотри!..
12
На второй день Смирнов решил встретиться со следователем, который будет вести дело Кравцова. Этого следователя Смирнов знал уже давно, вместе раскрывали не одно убийство, поэтому он решил поговорить с ним насчет Милы, надеясь на его понимание. Когда Смирнов пришел в прокуратуру, следователь находился на месте.
– Здорово, Андрей, – поприветствовал он прокурорского работника. – Как продвигаются наши дела?
Следователь отвлекся от печатания и обратил свой взгляд на опера:
– Привет. С чем пожаловал?
– Как с нашими делами? Нужна какая-то помощь?
– Все чередом. Отправил в суд убийство двух бродяг, которое раскрывала ваша группа, сейчас доканчиваю дело по убийству с изнасилованием гражданки Сташковой. В принципе все нормально, пока помощи не требуется.
– Дело Кравцова тебе же передали?
– Да, мне. Вы же его привезли, он в изоляторе?
– Да, в изоляторе. Андрей, я хотел попросить тебя об одном одолжении.
– Давай говори.