– Да не может быть! – рассмеялась Мила. – Я хожу по городу и вижу так много красивых девушек.
– Но вы лучшая из них, – улыбнулся старик и предложил: – Завтра я вас угощу нашим национальным блюдом. Не беспокойтесь, угощение будет за счет заведения.
– Спасибо, месье! Если не секрет, что за блюдо?
– Лягушачьи лапки.
– Ой, я боюсь лягушек! – содрогнулась Мила. – И вряд ли смогу съесть одну из их.
– Не бойтесь, – улыбнулся старик. – Тут иногда заходят гости из России. Сначала отворачивают нос, а когда попробуют – за уши не оттащишь.
– Хорошо, месье, попробуем, – засмеялась она.
Вечером за ужином Мила рассказала хозяйке о разговоре со стариком в кафе, та изумленно подняла брови:
– Лягушачьи лапки могу приготовить и я. Мой сын занимается разведением лягушек и развозит их по ресторанам и кафе Парижа.
– Ой, как интересно! – воскликнула Мила. – И много у него этих лягушек?
– Целая ферма. Его зовут Матис. Как я говорила ранее, ему уже сорок лет, а он еще не женатый. Я умру, наверное, так и не увидев внуков…
Хозяйка замолкла, обдумывая в голове внезапно пришедшую мысль, и, немного замешкавшись, поинтересовалась:
– Людмила, извини меня за назойливость, а твое сердце свободно?
– Я была замужем, у нас родилась дочка, ей скоро шесть. А муж умер…
– Извини, не знала… Людмила, впереди выходные, я попрошу Матиса, чтобы он повозил тебя по Парижу. Сходите в музеи, театры.
«По-моему, меня собираются сосватать, – пронеслось в голове у Милы. – Для полного счастья не хватало только Дуремара!»
Перед ее глазами промелькнул актер Басов в известной роли со своими земноводными пиявками.
На второй день Мила в любимом кафе угощалась лягушками и нашла их довольно вкусными, сравнимыми с куриными окорочками. В конце этого экзотического обеда хозяин заведения вложил в руку девушки брошь в виде стрекозы и объяснил свой поступок:
– Как я уже говорил, будучи простым матросом, влюбился в русскую девушку и назначил ей свидание под Эйфелевой башней. На свидание взял с собой эту серебряную брошь, которую купил у грека-ювелира за небольшую цену, чтобы подарить ей. Но девушка не пришла, позже я узнал, что в это самое время она с родителями уже плыла на пароходе в Америку. Брошь хранилась у меня до сегодняшнего дня, напоминая о моей первой любви, а сегодня я дарю ее вам, мадемуазель, потому что вы так похожи на ту прекрасную девушку моей молодости, и я буду считать, что подарок наконец нашел владелицу.
– Спасибо, месье! – поблагодарила она старика. – Все это так трогательно, и я еле сдерживаю себя, чтобы не расплакаться. Я буду беречь эту брошь как зеницу ока и всегда вспоминать с теплотой в душе сегодняшний наш разговор.
С этими словами Мила встала из-за стола, обняла старика и поцеловала его в щетинистую щеку. Посетители кафе, видя такую картину, удивленно шептались между собой.
А вечером Милу ждала на ужин хозяйка с жареными лягушачьими лапками…
28
Настал выходной день. Адели изредка поглядывала в окно, ожидая появления сына. Когда он зашел в дом, Мила с интересом разглядела возможного суженого и облегченно вздохнула, не найдя ничего общего с Дуремаром Басова. Матис был высокого роста, крепкого телосложения, ширококост. Лицо открытое, с приветливой улыбкой. Не сказать, что красавец, но и не Квазимодо.
Увидев Милу, он немного опешил и представился:
– Меня зовут Матис. А про вас я знаю, мама рассказала.
– И про вас рассказала, – улыбнулась ему Мила. – Мы с мамой ждем вашего появления.
– Людмила, я хочу вам показать Париж, – предложил он. – Сходим в Лувр, посетим концертный зал. Сегодня выступает Тото Кутуньо.
– Ой, это же мой любимый певец! – радостно хлопнула в ладони Мила. – Неужели увижу его наяву!
– Увидите, билеты у меня в кармане. Мне Тото тоже очень нравится.
– А во сколько мне это обойдется? – поинтересовалась Мила, считая в уме стремительно убывающие сантимы и франки в кошельке.
– Не беспокойтесь, Людмила, – махнул рукой Матис. – Я вас приглашаю.
Они ходили по залам Лувра, Матис иногда осторожно брал Милу под руку, но тотчас же отпускал, пытаясь спрятать куда-то свои большие и сильные руки. Видя, что мужчина чувствует себя неуверенно, она легким движением согнула его руку в локте и стала держаться за него, что, несомненно, внесло в его душу равновесие. Она долго и завороженно стояла перед «Моной Лизой», пока Матис не шепнул ей на ушко: