Мод отчего-то хотелось ринуться в те дальние комнаты, что выходили прямо на море, но она остановила себя, решив осмотреть все помещения по порядку. Она достала небольшую связку ключей, обнаруженную в кладовой. Именно на ней висели ключи от двери, которая закрывала вход в восточное крыло. Мод только надеялась, что остальные ключи на этой связке подходили к дверям внутри восточного крыла.
Она сунула один из них в замочную скважину, и замок, чуть скрипнув, тут же поддался. Мод толкнула дверь и почувствовало, как сердце ее замерло. На нее тут же обрушился яркий свет утреннего солнца, проникавший в помещение через два больших окна, на которых не было портьер. От этого окна казались голыми. Они будто смотрели на Мод двумя огромными, лишенными ресниц глазами. Тут же она почувствовала, как до сих пор стискивавшее ее горло волнение сменилось разочарованием, разлившимся в сердце буйной волной. Комната была абсолютно пуста. Здесь не было ничего. На выцветших до белизны обоях виднелись серые квадраты. Видимо, раньше здесь висели картины. Мод вздохнула и вышла, направившись к соседней двери. Она не стала запирать первую комнату, чтобы свет проник и в галерею. Теперь можно было разглядеть картины на противоположной стене. На двух было изображено море. И хоть детали скрывались за изрядным слоем пыли, покрывавшим картины серой пеленой, Мод догадалась, что это тот участок моря, который хорошо видно из окон Карлайл-Холла.
На третьей картине Мод разглядела очертания дома с балконом, на котором угадывался силуэт девушки, а под ним — преклонивший колени мужчина. Сцена показалась ей смутно знакомой, но Мод не могла вспомнить, где ее видела прежде.
С замком на следующей двери пришлось повозиться. Мод перепробовала все ключи и уже отчаялась, подумав, что снова придется позвать Робби, чтобы вскрыть и эту дверь, но вдруг раздался щелчок. Мод осторожно приоткрыла дверь, боясь, что и за ней ничего не найдет.
Комнату скрывал сумрак. Большие окна были занавешены плотными темно-синими шторами из толстого бархата. Лишь по краям, где портьеры не так плотно прилегали к окну, пробивались лучи солнца. В них можно было видеть, как пылинки, встрепенувшиеся от дуновения ветра, созданного распахнутой дверью, кружились в хороводе, совершая хаотичную пляску. Мод сумела разглядеть, что почти ровно посередине комнаты стоит мольберт, справа виднеются очертания стола, а к стенам прижимаются какие-то плоские картонки разной формы.
Мод стремительно подошла к одному из окон и попыталась оттащить в сторону тяжелые шторы. Они не поддались. Мод дергала и дергала, и наконец темный бархат чуть сдвинулся, а потом раздался скрип и хруст. Мод едва успела сделать шаг назад, как длинная портьера упала на пол вместе с карнизом, переломившимся пополам. В воздух взметнулись миллионы крошечных пылинок, и Мод, по неосторожности сделавшая вдох, тут же подавилась кашлем. Видимо, деревянный карниз так рассохся за два столетия — вроде бы Артур говорил, что это крыло было заперто то ли с начала, то ли с середины XIX века, — что стоило Мод применить чуть больше усилий, и он не выдержал.
Зато комнату теперь заливал яркий свет. Мод отвернулась от окна, выходившего на стрелку мыса, вдававшегося в морской простор, и поняла, что ошиблась: то, что она приняла за картон, на самом деле оказалось холстами. Все они были отвернуты к стене.
Сначала Мод подошла к столу и увидела, что он завален кисточками и тюбиками с краской. Мастерская! Надо же. В восточном крыле оказалась запертая мастерская. Интересно, кто написал все эти картины. Их здесь было не меньше дюжины. Мод взяла первую и повернула к себе. С холста на нее смотрел тот самый мыс, который она только что разглядывала за окном. Мод поставила картину под окно и поразилось: две абсолютно одинаковые работы — одна создана природой, другая — человеком. Идентичны, будто это и не картина вовсе, а фотография. Даже, кажется, время года было одним и тем же. На холсте, как и на мысу пробивался зеленый пушок весенней травы. Правда, на картине краски были бледнее, чем у пейзажа за окном. Мод сразу догадалась почему. Она выудила из кармана блейзера маленькую упаковку бумажных платочков, достала один и осторожно протерла им полотно. Так и есть — пыль исчезла, а картина засияла красками, по яркости ничем не уступая тем, что создала природа.