С этими словами Эндрю взял Эмбер за руку и заглянул ей в глаза. Страх куда-то испарился, и она тут же ответила:
— Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! Отринь отца да имя измени, а если нет, меня женою сделай, чтоб Капулетти больше мне не быть[1]...
В тот вечер впервые за всю историю «Олдбриджа» публика досмотрела спектакль до конца, а вместо свиста и улюлюканья, с которыми зеваки обычно покидали театр, раздавались всхлипы и вздохи. Игра Эмбер так впечатлила зрителей, что они рыдали, когда Джульетта испустила на сцене свой последний вздох.
Так Эмбер оказалась в центре внимания и с той ночи стала ведущей актрисой в труппе мистера Бабиджа.
Именно в день ее дебюта молодой виконт Фредерик Фрайерс, будущий граф Карлайл, посетил театр «Олдбридж» в компании своих друзей. Он влюбился в юную Джульетту с первого взгляда и вскоре стал завсегдатаем, посещая все спектакли, в которых Эмбер теперь играла ведущую партию.
А в один из вечеров Фредерик, набравшись смелости, навестил Эмбер после спектакля в ее гримерной, выказав свое восхищение. Хоть Эмбер и была красива, но ухажеров у нее не было. Миссис Томсон, обшивавшая театральную труппу, строго следила за дочерью и не позволяла актерам увиваться за ней.
— Не смотри на этих актрисок, дочка, — наставляла она Эмбер. — Ни стыда, ни сраму не имут. Ты у меня девушка честная, вот и оставайся такой. А если какой юноша с серьезными намерениями, то я не против, но по гримерным да темным углам прятаться, задрав юбки, не позволю!
Эмбер этого и не нужно было. В отличие от других актрис «Олдбриджа», менявших кавалеров одного за другим, ей никто не нравился, даже красавец Эндрю Джонс, с которым они теперь все время играли в дуэте.
А потом появился Фредерик. Он ворвался в ее гримерную, наверняка подкупив мистера Бабиджа, упал перед Эмбер на колени и начал клясться в своем восхищении. Эмбер приняла его комплименты, скромно потупив взор, но успела рассмотреть элегантно закрученные по последней моде светлые кудри, дорогую одежу с иголочки, а главное — сияющие искренностью серые глаза.
С тех пор каждый вечер Эмбер украдкой бросала со сцены взгляды в зал в надежде увидеть Фредерика. И он неизменно был там, в ложе, прямо напротив сцены. Иногда Фредерик приходил один, иногда в компании таких же денди из высшего сословия. Но ни один из них не казался Эмбер таким же красивым, элегантным и благородным, как Фредерик. После спектакля в гримерной Эмбер всякий раз ожидали цветы, в которых она находила записки от Фредерика. Иногда, улучив момент, когда поблизости никого не было (не без помощи все того же мистера Бабиджа), Фредерик проникал за кулисы, целовал руки Эмбер, клялся ей в любви. И она ему верила. Однако никаких вольностей не позволяла.
От миссис Томсон не укрылось, что у Эмбер появилась сердечная привязанность, и она неустанно повторяла:
— Даже и не мечтай о нем, дочка. Даже и не думай. Он кто? Виконт. А ты? Ты у меня хоть и красавица, но и только. Такие, как виконт Фрайерс, никогда не женятся на таких, как ты. А в любовницы ему я тебя не отдам.
— Мама, — рыдала Эмбер. — Но ведь мы любим друг друга.
— Любовь любовью, милая, но этому браку не бывать. Да ведь он и предложение тебе не делал? — мать вопросительно смотрела на Эмбер.
— Нет, но он обязательно сделает, вот увидишь.
— Да его батюшка никогда не позволит сыну жениться на тебе, — фыркнула мать, — на актрисульке. Нет, милая, и я не позволю. Всю жизнь себе сломаешь.
— Мама, — снова пускалась в слезы Эмбер.
— Лучше уж выйти за простого лавочника, как твой отец, царствие ему небесное, да жить в чистоте перед богом, а не стыдиться людей и быть графской любовницей.
Миссис Томсон была непреклонна, а Эмбер — упряма. Нет, любовницей Фредерика она становиться не собиралась, но знала: если он сделает ей предложение, она не посмотрит на запреты и предупреждения матери и бросится навстречу своему счастью.
Так и получилось. Сразу после отгремевшей победы Британского флота при Трафальгаре взволнованный Фредерик, едва дождавшись окончания спектакля, ворвался в гримерную к Эмбер и предложил ей сбежать. Он признался, что его отец, граф Карлайл, был бы против такого мезальянса. Знал он и о том, что мать Эмбер тоже не позволит дочери связать свою жизнь с ним. А потому он видел только один выход: сбежать, заключить тайный брак, а уже потом поставить родных в известность.