В нашей стране красноярский геолог, специалист по биолокации Владимир Георгиевич Прохоров искал тектонические аномалии дистанционно, тоже работая над географической картой. Проверка выявленных узлов подтвердилась на местности с помощью обычной биолокации. Он же искал скрытые трещины в плотине Красноярской ГЭС. Подозрительные места, указанные лозоходцем, проверялись специально дефектологической аппаратурой. Совпадение было полным.
Комиссия по биолокации, созданная одним из пионеров этого научного направления – Николаем Сочевановым, определила еще такие направления работы: определение потенциальных прорывов в дамбах, разведка нефтегазовых месторождений, архитектурные исследования, выявление тектонических зон,.
Биолокация – наука эмпирическая, практика здесь намного опережает теорию. Последней фактически нет – существуют лишь многочисленные гипотезы. Большая их часть восходит к представлению о едином информационном поле Вселенной, которое описывается вне категорий пространства и времени.
Известный киевский оператор биолокации Василий Саввович Стеценко считает, что в основе биолокационного эффекта лежит резонанс, возникающий между пульсирующим потоком корпускулярных частиц, из которых состоит космос, и пульсирующими энергетическими оболочками человека различной плотности, частоты и формы.
Московский физик Анатолий Федорович Охатрин объясняет биолокацию в свете теории микролептонных волн, излучаемых всеми объектами Вселенной. Эти волны служат средством для обмена информацией между живыми клетками. Отсюда, кстати, следует неочевидный вывод: неживой материи не существует.
Игорь Юрьевич Прокофьев хранит сотни протоколов успешно проведенных операций по биолокации. Это огромный материал для будущих теоретиков. Сам исследователь с теоретическими обобщениями не спешит. Однако он убежден: всякий человек – это точный прибор, регистрирующий поступающие в мозг сигналы. А проволочная рамка (или ивовая палочка, маятник, просто рука – кто с чем привык работать) не более чем стрелка этого прибора.
ГДЕ ЕЩЕ ПРИМЕНЯЕТСЯ БИОЛОКАЦИЯ?
Мы уже знаем две области ее применения: расследование преступлений (сведения об этом скудны и противоречивы) и поиски залежей полезных ископаемых. В далекие времена у лозоходства была еще одна достаточно экзотическая задача: поиски кладов, богатых захоронений. Об этом писали не раз, этой деятельностью – с непременными заклятиями демонов – занимался знаменитый граф Калиостро. Однако достоверных сведений о нахождении кладов таким методом обнаружить не удалось.
В наши дни это направление биолокации получило неожиданное развитие. Правда, речь идет не о кладах, а о других свидетельствах прошлого, об археологических памятниках.
На Бородинском поле местный музей заинтересовался расположением так называемых волчьих ям – круглых шурфов диаметром два и более метра с деревянными колами в центре. Сверху ямы маскировались ветками и травой. Предназначались они для заграждения от атакующей конницы Наполеона.
С той поры прошло почти два столетия. За это время волчьи ямы полностью сровнялись с земной поверхностью, а почвенный горизонт многократно перепахивался. Никаких зримых признаков существования волчьих ям не осталось. Геофизические методы в таком случае бессильны. Можно было бы выкапывать разведочные канавы, но такой способ слишком дорог и трудоемок.
А. И. Плужников, один из основоположников российской школы биолокации, обследовал территорию с помощью биолокационной рамки и указал места расположения ям. Последующие раскопки в подавляющем большинстве подтвердили его прогноз.
«Между прочим, – пишет Плужников, – иной раз биолокаторам удаются вещи на первый взгляд совершенно невероятные. Так мои коллеги обнаружили на Бородинском поле место, где был смертельно ранен генерал Багратион».
Правда, в этом случае не вполне ясно, каким образом подтвердилось это указание: соответствующих документов нет, да и свидетелей не осталось… Шутки шутками, однако некоторые результаты биолокации вызывают не только сомнения, но и недоумение, удивление. Возможно, в подобных случаях мы сталкиваемся с загадками, понять которые с позиций современной науки невозможно.
Тем не менее сошлемся еще на одно высказывание А. И. Плужникова: «Одно из перспективных направлений – морская археология. В 1990 году к нам приезжал известный американский биолокатор Стефан Шварц, автор книги о биолокации в археологии. Он рассказывал, что при проведении морских исследований у них на корабле находятся до семи биолокаторов… А ведь морская археология – это не только поиски легендарной Атлантиды, это и вполне реальные, более того, крайне необходимые работы. К примеру, лет пять тому назад мы передали Союзсудоподъему отчет и устную информацию о наших возможностях в проведении поиска затонувших кораблей…»
По его словам, в море можно использовать биолокацию для регистрации подводных лодок или встречных судов в условиях плохой видимости, когда они находятся в мертвой зоне радиолокатора. Правда, разрешения на проведение серии экспериментов по использованию биолокации в судоходстве и тем более на использование метода на практике получить энтузиастам не удалось. Современные навигационные приборы достаточно надежны, а главное – они имеют вполне определенные достоинства и ограничения, которые учитывает наблюдатель. Он не просто верит показаниям приборов, но имеет возможность их проверять, уточнять, дублировать.
При использовании биолокации ситуация иная. Приходится верить оператору, полагаясь на его интуицию. А если она подведет? А если оператор не сумел должным образом настроиться и сделать точные определения? Конечно, по примеру С. Шварца можно пользоваться данными нескольких операторов. Но и тут не все просто. Как учитывать их результаты? Выводить средние показатели? Но ведь в действительности кто-то ошибается, а кто-то сообщает достоверную информацию. В среднем же получится полуправда-полуложь, доверять которой вряд ли разумно.
Наконец, есть проблема ответственности. В случйе неудачи одератор биолокации всегда может сослаться на субъективные обстоятельства: плохое самочувствие, рассеянность, психологические помехи и т. п. А производство требует инженерного подхода, возможности контроля и ответственности конкретного исполнителя. В результате мы приходим к очевидному и неоригинальному выводу: для инженерных целей биолокация должна использоваться в сочетании с другими, традиционными (техническими), методами.
Это обстоятельство учитывается в технической биолокации (название условное), призванной определять неисправности и указывать возможные аварийные ситуации технических систем и сооружений. Пожалуй, наиболее оперативно и наглядно проводятся биолокационные исследования различных трасс, коммуникаций. Так, на 400-километровой линии газопровода Торжок – Минск – Иванцевичи оператор В. М. Филимонов обнаружил две аномальные зоны с интенсивной коррозией. По заключению треста «Гипроспецгаз», для данных целей метод биолокации эффективен. В настоящее время общая протяженность исследованных таким образом трасс составляет тысячи километров. Делается это официально, на основе трудовых соглашений. А если организации берутся оплачивать данные работы, значит, есть в этом производственная необходимость и экономическая целесообразность.
При Минэнерго России и Украины действуют специальные, курсы, где учат применять биолокацию для поисков повреждений электрических кабелей. Правда, оператором способен стать не каждый. Но после отбора наиболее перспективных учеников и недолгого обучения результаты получаются хорошие. Согласно справкам заказчиков, точность определений поврежденных участков составляет около 30 сантиметров. Можно себе представить, насколько облегчается обслуживание трасс и коммуникаций, когда биолокаторы предварительно проводят свои обследования!