И неправильно. Снежинка чувствовала себя беспокойно в своей цистерне от сознания того, что это неверно. Она решила (редкий случай!) разделиться на свои восемь составляющих на некоторое время.
Для Глена Тропайла это было трудно, труднее, чем раньше. Это мешало ему, у него было такое ощущение, что он ослеп, несмотря на то, что его собственные глаза могли видеть мрак питательной жидкости, собственный деформированный палец, переплетение проводов и переключатели в розовых, сморщенных от раствора, ладонях. «Необходимо отрегулировать процент соли в растворе», — подумал он. Через его мозг молнией промелькнули уравнения ионного обмена, которые служили объяснением морщинок на ладонях. Жизнь в качестве составной части Снежинки, наполненная бесконечными аналитическими размышлениями, давала свои результаты.
Конечно, Джанго Тембо заговорил первым.
— Дети. — сказал он. — Последние сомнения покинули меня. У меня не осталось жалости к этим захватчикам Пирамидам. Они были плохими слугами, они бунтари. Этого никогда нельзя прощать. Мы должны бороться с ними не на жизнь, а на смерть.
До этого момента Снежинка считала modus vivendi с Пирамидами наиболее экономичным решением проблемы.
Все выразили молчаливое согласие.
— Где я? — спросил Вилли и заплакал.
— Тихо, Вилли, — успокаивала его Мерседес ван Деллен. — Все хорошо, мы — твои друзья.
Вилли начал сосать палец, не выпуская при этом переключателя; он успокоился.
— Тепло здесь! Хорошо здесь.
Как ни странно, следующей заговорила Ким Сеонг.
— Нам следует переговорить с тем парнем с Северного полюса, зелененьким мальчишкой с миллионом рук. Он старше любого из нас.
— Но он мертв, — пораженно сказал Тропайл.
— Должно быть, очень приятно быть так уверенным в себе, — сухо заметила она. — Я, конечно, не мужчина, поэтому я не так уверена. Но я знаю наверняка, что нужно предусмотреть любую гадость, которую могут подстроить.
Алла Нарова сказала:
— Я думаю, они жалеют, что уничтожили своих хозяев. Я считаю, что они пытаются оживить того, у Северного полюса; из-за этого и вся суматоха. Я думаю, они хотят извиниться перед ним.
— Нет, нет! — закричал Корсо Навароне. — Твое женское сердце наполнено всепрощением, но они изверги; они мучают его. Смерть монстрам, вот мое слово, и я никогда не изменю его. — Если бы он мог сложить руки, он бы сделал это, но мешали провода переключателей.
Спирос Гульбенкян сказал:
— Друзья, давайте рассмотрим ситуацию в целом. Мы должны ударить по ним и снизу и сверху. Атака снизу проходит успешно: наши люди с Земли задали ремонтным машинам задачу, которая на порядок превосходит их программные или механические возможности. Вскоре нескольким десяткам женщин придет срок рожать. Второе поколение, друзья мои! Дайте им достигнуть зрелости через тринадцать — четырнадцать часовых лет, и эта планета обречена. Но я утрирую. Люди с Земли будут размножаться, должен сказать, и Пирамиды и их механизмы перестанут справляться с ними. Время работает на нас — какая роскошь для старика говорить такое! Непонятые, они будут распространяться по планете. Они осушат ванны для осаждения осадка и сделают новые пласты закваски, будучи в неведении, что обогащенные осадком коксовые катышки дадут непревзойденную по качествам сталь, из которой Пирамиды прикажут изготовлять разнообразные приборы. Они заметят, что камера вполне пригодна для жилья, и в отношении температуры и в отношении влажности, единственным препятствием является подаваемый в нее хлоп. В своей наивности, они перекроют вентилятор, нагнетающий хлоп, не зная или не думая о том, что отсутствие хлопа прекратит на некоторое время производство полихлоропрена на этой планете, а без полихлоропрена невозможно производство бензиностойких прокладок. Плоть слаба! Слабая плоть, подгоняемая голодом и заботой о потомстве! Какой вред нанесет слабая плоть железным машинам!