— По-моему, он умер… — оборотень недоуменно взглянул на меня. — Тотлант, посмотри сам.
Я присел возле распростертого на холодном камне Ангильберта и попробовал использовать свои невеликие умения в лекарской магии. И вновь направленные на человека заклинания не подействовали!
Прибегнем к самым обычным средствам. Я вытащил из кармашка на поясе серебряное зеркальце и поднес к губам Ангильберта, а другой рукой попытался пощупать жилу на шее — бьется ли сердце? Темвик был прав — маг выглядел мертвее, чем скелет Нидхогга: рот провалился, закатились глаза, ниточка холодной слюны стекает на ворот балахона.
— Никогда и ничего подобного я не видел, — сказал я оборотню. — Темвик, он действительно дышит, сердце не остановилось… Четыре вдоха за квадранс. За четверть колокола, понимаешь? И двенадцать ударов сердца! Двенадцать! У нормального человека в течении одного квадранса сердце ударяет тысячу с лишним раз! Уж это я знаю, учился… Что скажешь?
— А что я скажу? — скривился Темвик. — Умрет скоро. И запах от него дурной…
— Какой запах?
— Обыкновенный. Не тот, что носом чуют, а запах души. Душа гниет, Тотлант.
— Дыхание Бездны… — пробормотал я, понимая, что имеет в виду Темвик. — Все-таки Ангильберт не справился.
Такие решения всегда принимать очень тяжело и за подобные действия всегда ответишь на суде богов в посмертии. Но это необходимо сделать.
— Дай мне кинжал, — не глядя на оборотня, сказал я.
— Зачем?
— Я его убью. Быстро и безболезненно.
— Не дам, — Темвик отошел и подозрительно прищурился. — Вы со своей некромантией совсем с ума посходили! Зачем связались с драконом? Не позволю я его убить! Выкарабкается!
— Ты понимаешь, что может устроить этот человек, когда вновь обретет способность мыслить? — я едва сдерживался от крика. — Он же убьет всех нас и это будет самым благоприятным исходом!
Как объяснить Темвику, что теперь Ангильберт уже не является человеком в полном смысле этого слова? Что его дух навсегда отравлен Первородным Злом? Что в один прекрасный день маг, зараженный Дыханием Бездны и ставший родственным ее Владыкам, превратится в монстра, рядом с которым легионы Тот-Амонов покажутся безвредным комариным роем? Теперь этот человек может черпать Силу истинного Зла без ущерба для себя, стать каналом, через который Зло Бездны будет хлестать в наш мир… И никто ему не поможет вернуть человеческую сущность — это вам не фокусы с воплощением дракона! Говорят, Рота-Всадник умел избавлять смертных от заразы Первородного Зла, но Рота погиб несчитанные тысячелетия назад…
— Давай не станем торопиться, — примирительно сказал оборотень. — Вдруг все образуется? Глади, Хальк идет! Ангильберта спеленаем по рукам и ногам, я пригляжу.
И, правда, явился барон Юсдаль вкупе с двумя очень мрачными вояками-вези, которым я сразу приказал, как можно надежнее связать мага и смотреть за ним в оба глаза. Хотя и тут возникли трудности.
— Он же помер, — уверенно изрек дружинник, оглядев Ангильберта. — Настоящий мертвый труп. Зачем вязать? А охранять его не будем — Конан-рикс и Геберих говорят, что битва грядет!
— Связать! Накрепко! — кажется, я впервые за последние десять лет разъярился настолько, что готов был превратить в лягушек и крыс всех, кого вижу. — Исполняйте!
— Как скажешь, великий шаман, — на варваров-вези мои вопли произвели слабое впечатление.
Слегка успокоившись, я выделил одно, только что прозвучавшее из уст дружинных, слово: «битва».
Какая битва? Только этого нам сейчас и не хватает!
Пока мы возились с Ангильбертом, его королевское величество Конан I Аквилонский собрал очередной военный совет и пытался решить, как поступать дальше.
Положение было, разумеется, не безнадежное, но достаточно неприятное. Долина Дымов окружена отвесными скалами, единственная дорога на перевал, с которого можно выйти в Одаль-фьорд, перекрыта головорезами капитана Алонсо…
Алонсо, конечно, мерзавец, но вовсе не дурак — аргосский пират понимает, что тропу шириной в шесть-семь шагов можно защищать хоть до второго пришествия Эпимитриуса. Рассадить арбалетчиков за камнями и палить себе в каждого, кто возжелает сунуться на перевал. Своеобразная форма осады.
Еды у осажденных всего ничего, если будут упрямиться — пускай кушают своих лошадей, а там и до людоедства недалеко. Ради обладания кладом, Алонсо может сидеть на острове вплоть до следующей зимы.
— Взять перевал штурмом? — строил предположения король. — Не получится, только людей зря положим. Перебьют, как цыплят.