— Йолика… Что произошло?! — У Ясмин сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Пальцы девушки непроизвольно теребили бусины брелока, соединенные серебряными цепочками.
Гадалка печально посмотрела на темноволосого юношу.
— Я не смогла прочесть твоего будущего, Керестей, — глухо проронила она. После мучительной паузы добавила: — У тебя его нет.
Молодые люди не произносили ни звука, потрясенные ее словами. На короткое мгновение в комнате повисла гнетущая тишина, которую нарушил требовательный крик Ясмин:
— Объясни! — Девушка кинулась к гадалке. Самоцветы на цепочках, ударившись друг от друга, издали тихий, леденящий душу звук.
Колдунья невольно попятилась. Вокруг Ясмин забурлила сила, бусины в ее руке продолжали плести свою дьявольскую мелодию. Наткнувшись на письменный стол, Йолика остановилась и отвела взгляд:
— Дни его сочтены. Вскоре Керестей умрет.
Разум юной ведьмы помутился от ярости. Цветные камни будто струились у нее между пальцами, звуки устремлялись к вещунье, врезались в барабанные перепонки, острыми иглами впивались в виски. Йолика схватилась за голову и, сгорбившись, прохрипела:
— Перестань!
Но Ясмин, потеряв над собой контроль и видя в гадалке прямую угрозу ее счастью, как будто именно Йолике суждено было исполнить предначертанное судьбой, была не в состоянии остановиться. Сейчас ею управлял дар.
Этери пришел в себя первым. Подскочив к девушке, сжал ее запястье, и брелок упал на ковер. Кожу словно опалило огнем. Ясмин вскрикнула и вырвала руку.
— Дьявол, Этери! Я ведь просила тебя никогда так не делать!
— Научись, наконец, контролировать свой чертов дар! — вскипел молодой человек.
Их глаза встретились в немом противоборстве.
— Да пошел ты! — наконец процедила девушка и выскочила в коридор.
Крис проводил подругу недоуменным взглядом. Он на удивление спокойно воспринял весть о скорой гибели. Наверное, потому что пока не мог в это поверить. Молодому человеку казалось, что все происходит не наяву. Как будто кто-то проник в его сознание и, забавляясь, создавал там страшные, нелепые образы.
— Что на нее нашло? — наконец отмер он.
— По-моему, ей не понравилось пророчество, — мрачно проронил Этери.
— Я от него тоже не в восторге, — усмехнулся Крис и вышел из комнаты.
Самолет шел на посадку. Пушистые облака, навеявшие мне мысли о сладкой вате, стали редеть, цветные кляксы на земле приобретать очертания полей и лесных массивов, чередующихся с крошечными, похожими на игрушечные домами. Послышался приятный голос бортпроводницы, возвестившей, что наш полет благополучно завершился.
Было около часа дня, когда мы, забрав багаж и преодолев сутолоку, покинули здание аэропорта. Отец набрал номер своего старинного приятеля, который должен был встретить нас и отвезти в Нове Место над Вагом, город, расположенный на западе Словакии. Что-то протараторив в трубку на родном венгерском, получил исчерпывающий ответ и отсоединился.
— Марцель уже ждет нас, — взглядом обвел он прилипшие к тротуару автомобили. Заметив полноватого мужчину средних лет, суетившегося возле внедорожника и активно жестикулирующего, радостно помахал в ответ.
Обняв маму и сердечно пожав руку Виктору, которому едва доставал до плеча, мужчина с интересом посмотрел на меня.
— А это, я так понимаю, Эрика. Очаровательная девушка, — польстил мне венгр. — Так похожа на мать. Настоящая красавица!
— Спасибо, — смущенно потупилась я.
— Корвин Марцель, — представил мне своего друга отец. — Мы знакомы еще со студенческой скамьи.
— Вместе прогуливали занятия и ударяли за хорошенькими студентками, — рассмеялся Корвин, и вокруг его карих, лучистых глаз собрались мелкие морщинки. — После университета наши пути разошлись. Я переехал жить в Словакию, а Кальман с молодой супругой удрал в Россию.
— Значит, папа был не таким прилежным студентом, как говорит? — спросила я по-венгерски.
— Похвально, что вы знаете язык своих предков, — оценил мои лингвистические способности Корвин. — И да, в студенческую пору Виктор был еще тот разгильдяй.
— Ну, хватит! — шутя, пихнул приятеля в бок папаша. — Кем ты меня перед дочерью выставляешь? Я ведь должен подавать ей пример.
Марцель хмыкнул, а мама хитро усмехнулась:
— По крайней мере, понятно, от кого Рика унаследовала патологическую тягу к пересдачам. — Повернувшись к улыбающемуся во все тридцать два зуба приятелю, добавила: — Ну что, в путь? Мне бы хотелось успеть сегодня побывать на развалинах.
— Конечно, конечно, — засуетился толстячок.
Одетый явно не по погоде, в костюм-тройку, он пыхтел и обливался потом, перетаскивая наши вещи в багажник. Особенно пришлось поднапрячься, утрамбовывая между сумок мой двадцатикилограммовый розовый чемоданчик, в который я непонятно зачем ухитрилась запихнуть почти весь свой гардероб. Мало ли, вдруг поиски древностей затянутся на неопределенный срок…
От предложения отца помочь с багажом Марцель отказался, заявив, что отныне мы его гости и его долг обеспечить нам комфортное пребывание в Словакии. Забравшись в огромного черного монстра, мы дружно хлопнули дверцами, и машина, взвизгнув покрышками, сорвалась с места. Марцель включил радио. Тихая, расслабляющая музыка удачно служила фоном для беседы.
— Все формальности улажены. Можете спокойно приступать к изучению развалин.
— Марцель, ты — чудо! — Мама чуть не захлопала в ладоши. — Что бы мы без тебя делали?!
В зеркале заднего вида отразилась добродушная улыбка венгра.
— Искали бы другой способ подобраться к замку. С вашим упорством, Кальманы, никакие преграды не помеха.
Заметив мой вопросительный взгляд, родительница шепотом пояснила, что Марцель занимает какой-то высокий пост в Министерстве культуры и сумел, обратившись, куда следует, добиться разрешения властей для русских археологов. Правда, не безвозмездно. В случае успешного окончания экспедиции Кальманы обязались предоставить национальной галерее полотно некоего словацкого художника. Хотя, если мне не изменят память, никаких картин в нашем музее отродясь не было. Может, где-то в подвалах завалялась…
Честно говоря, я не особо вслушивалась в болтовню старших. Меня больше интересовали метаморфозы, произошедшие с мамой. Обычно уравновешенная и неразговорчивая, сейчас она не умолкала ни на секунду. И смеялась так звонко и заразительно, что хотелось смеяться вместе с ней. Мама вдруг предстала передо мной совершенно другой, я бы сказала, знакомой незнакомкой. В уставшем взгляде появился задорный блеск, щеки разрумянились, прямые светлые волосы длиной чуть выше плеч беззаботно развевались по ветру. Пшеничные прядки падали на лицо и так и норовили запутаться в ресницах, прилипнуть к губам, чуть затемненным бордовым блеском. Возможно, на нее благоприятно подействовала встреча со старым другом или же близость к родной Венгрии будоражила, пробуждала воспоминания юности.
Папа хоть и выглядел спокойным, на самом деле был напряжен, если не сказать напуган. Или мне показалось? Наверное, Виктору просто не хотелось тащиться невесть куда и искать неизвестно что. Кстати, я даже не поинтересовалась, что именно родители намерились откопать. Ох, чует мое сердце, археолог из меня выйдет никудышный…
Музыка убаюкивала, мелькающие за окном однообразные пейзажи ей в том помогали. Я смежила веки и всю оставшуюся дорогу до города успешно проспала.
В Нове Место над Вагом мы прибыли под вечер. К сожалению, я пропустила короткую экскурсию по городу. Открыла глаза, уже когда подъезжали к гостинице, симпатичному трехэтажному зданию, по периметру обнесенному живой изгородью. Каменная дорожка привела нас к парадному входу.
Марцель быстро решил все вопросы с администратором. Молодой, приятной наружности мужчина предложил обращаться к нему в любое время дня и ночи с любыми, даже незначительными мелочами. Благо, по-венгерски здесь изъяснялись свободно, впрочем, как и по-английски, а значит, трудностей с общением не должно было возникнуть.