— Да я боюсь, что вы пообижать народ можете, а народ в отместку вас обидит… до смерти.
— Ну нас так легко не обидеть, — глубокомысленно заметил Седой, — да и мы не из нервных.
— Ну что ж, — нервно хихикнул я, — надеюсь. Я вообще то вас со своим вторым родным племяшом познакомить хотел. Их же двое у меня. Сергунька и Петька. Сергуньку то вы видали, а вот Петька специально нас встретить вышел, чтобы немного объяснить, да вас немного приучить. И ещё, отдайте-ка ваши луки и арбалет.
Я забрал арбалет Седого и луки эльфов. Пока я этим занимался, дроу озвучил общее мнение:
— Ну, давай знакомь, не тяни. А то ты попариться сегодня обещал…
Его голос прервался. Компания мигом развернулась в боевой порядок. В принципе было отчего. Высокий, красивый парень, со сплошным чёрным зрачком, полностью покрытый золотистой короткой шерстью и с, достаточно длинными, чёрными когтями. Появившись бесшумно практически посредине поляны, он застыл на мгновение, давая возможность разглядеть себя. Тенькнула тетива. Петруха, неуловимо изогнулся всем телом, пропуская мимо себя болт из гномьего арбалета.
— Не стрелять, — сипло заорал я. Кому орал не понятно, то ли не хотел, чтобы эти уроды убили моего племяша, то ли наоборот, не хотел, чтобы охотники нашпиговали этих придурков. В общем явное раздвоение личности. Шизофрения, да ещё небось отягчённая сопутствующими синдромами. Слава богу, долго надрывать голос не пришлось, арбалет гнома (как же я забыл про этого придурка! Видно из-за того, что он им практически не пользуется) мгновенно очутился в руках у дроу, причём отставленный далеко в сторону. Не дурак, понимает, что против двадцати арбалетов, да ещё против противника, про которого ничего не известно, нужно выступать очень осторожно. Седой, весь бледный, что-то шипел, впрочем оставаясь неподвижным. Арни инстинктивно прикрыл собой эльфийку, которой было ничуть не страшно. По крайней мере её любопытствующая мордашка, с блестящими глазами, выглядывала из-за его плеча. Маг! Как же я про него забыл! Развернувшись к нему я прикрыл глаза. Надо срочно гасить, под закрытыми веками, на месте мага медленно исчезал силуэт человека, а вместо этого клубилось облако багрово-чёрной тьмы. Боевого мага такой категории я видел первый раз (пожалуй что и единственный), магики попадались, причём тоже довольно таки сильные, а маги — нет. Метнув в него присоску, я бросился вперёд, чтобы подхватить падающее тело.
На секунду всё застыло. Наконец дроу произнёс кривовато улыбаясь:
— Ну и как это понимать?
Петруха, поднял руку вверх и медленно произнёс:
— Пока я стою с поднятой рукой, а вы остаётесь на месте — все живы. Как только одно из этих условий нарушается, то вы умрёте.
Я подошёл к магу и лёгкими пощёчинами привёл его в чувство.
— Как вы смеете, — вяловато пытался отбрыкиваться он, постепенно приходя в чувство. Наконец глаза его широко раскрылись, было видно, что он всё вспомнил.
— Хватит, — процедил он сквозь зубы, — я в норме.
Он попытался встать, но пошатнулся. Весь его облик свидетельствовал о внезапно наступившей слабости.
— Что вы со мной сделали? — ворчливым тоном спросил он.
— А вы будете себя хорошо вести? — тоном заботливого доктора спросил я.
Тот мотнул головой, то ли обещая, то ли возражая. Решив особо не привередничать, я решил, что это знак согласия. Подойдя ближе, я снял с мага налившегося магией клеща, размером с кулак. Маг со странным интересом посмотрел на него:
— Любопытно…
Наклонившись к нему поближе, он внимательно начал его рассматривать:
— А какие у него функции, кроме как обездвиживать пошедших в разнос магов?
— Ну, ет очень просто, потом мы енту енергию в мирных целях используем. А вообще это всё пустяшные игрушки, — я хитровато посмотрел на мага, — пожалте-с в деревню-с. — Мы вам там и другие диковинки покажем…
— С вами всё нормально? — вмешался Седой в разговор, но маг не успел ответить.
Эльфийка вылезла из-за спины и пошла на середину. Посмотрев на следы, оставляемые, вернее не оставляемые эльфийкой, мелькнула дурацкая мысль о том, что была ли уж такая большая необходимость в её спасении? Впрочем ладно, все проверили друг друга и то хорошо.
Эльфийка обошла вокруг Петрухи. Аж отсюда было видно, что у парня дух перехватило от такой красоты. Напряжение немного спало. По крайней мере седой громко хмыкнул, а Арни покраснел и готов был броситься с кулаками на Петруху. Из кустов раздался смешок, я громко сказал:
— Ничего смешного не вижу! Два полигона!
Одинокое ворчание из кустов:
— За что, два полигона то? Вчера только отработку закончили!
Гном не сдерживаясь заржал:
— Никак племяш твой? Сергунька?
— Он самый. Олух царя небесного, — недовольно проворчал я, в душе естественно радуясь, что неминуемая стычка вроде бы закончилась.
Ещё более жалобным тоном, стоящий Петруха, спросил:
— Дядько?!
— Чегось тебе?
— Можно мне уже руку опустить вниз, а то силов больше никаких держать её нету?
Слыша этот жалобный тон, ржали уже все, с обоих сторон кустов. Эльфийка ушла обратно на сани, а я наоборот подошёл ближе. Глядя в глаза Петрухе, продолжавшего под весёлое ржание, спрашивать что-то очень жалобным тоном. А вот взгляд был мой, спокойный такой. И очень серьёзный. Я подошёл поближе и прикрыл глаза, на секунду помедлив, Петруха дважды, мне даже показалось, что со щелчком, моргнул. После этого я с сердитым ворчанием сказал:
Ладно уж, отпускай. Чего людей то смешить?
Петруха, с явным облегчением отпустил руку и смешно покрутил головой. Развернувшись, он пошёл по направлению к первым саням, но споткнувшись, свалился в снег. Смех с обоих сторон стал гомерическим. Покрасневший Петруха (что при его особенностях смотрелось довольно таки и эффектно), невнятно бурча, прошёл к первым саням. Все рассосались, вслед за ним, ко мне в сани впрыгнул дроу. Дальше поход продолжался быстрее, лошадки весело бежали по знакомой дороге. Маг ошивался в передних санях, чего то пытаясь добиться от Петрухи, тот недовольно бурчал, стесняясь послать настырного мага, прилипшего хуже банного листа. На других санях, сидели гном с Седым, что то вспоминая и негромко похохатывая. За ними ехали Арни и эльфийка, там тоже слышался разговор, но уже без смешков. Мы ехали последними.
— Эх молодость, молодость, — сказал я умиротворённым голосом, любуясь то ли эльфийкой, то ли Арни, то ли Петрухой.
Дроу согласно кивнул, а потом заметил, как бы между прочим:
— Красивый спектакль.
— Как-кой спектакль? — надеюсь лёгкое заикание в моём голосе не было сильно заметным
— Который вы разыграли со своим племянником. Сколько этапов было в общении? Я насчитал пять. Кодовые фразы. Положение на поляне. Общение. Завершающие ваши и дублирующие, вашего племянника.
— Я не знаю, даже что вам сказать на ваши слова! — воскликнул я не скрывая явной растерянности.
— «Если ты не знаешь, что сказать, а противник сумел вывести тебя из эмоционального равновесия, то не скрывай этого. Наоборот, усиль свои эмоции и выплесни их на противника…», я думаю, что вы тоже знаете эту цитату.
Ну конечно я знал эту цитату. От дроу не ускользнуло лёгкое покачивание головой, но он ничего не сказал, только усмехнулся. Я же, натужно кашляя, сказал:
— Да ладно, что вы там себе напридумали. Вы увидели чего то там, где ничего не было.
А про себя с досадой подумал: «Вот зараза! Ничего от него не скроешь!»
Мы тихо, мирно доехали до деревни. Настроение у всех улучшилось, конец дороги близок, уже веяло домашним теплом. Вот последний поворот, и показалась деревня. Судя по полуоткрытым ртам попутчиков, он ожидали увидеть не совсем то. Вернее, совсем не то. Обычно при слове деревня у существ из цивилизованных мест возникает в мозгах изображение идиллической картинки. Знаете такой пасторальный ярмарочный лубок. Зелёная травка, ну или применительно к нынешнему времени года: далёкий лес, над которым встаёт яркий месяц; на переднем плане небольшие домишки, засыпанные снегом по самые нехочу, с дымками, над белыми крышами; обязателен, покосившийся плетень, на котором одеты разные кастрюли, крынки, чугунки; мерцающие огоньки в окнах. От такой картинки прям таки несёт добротой и умилением. Когда я ещё служил Его Величеству, мы с нашими ребятами раз попали в такую деревеньку. Поэтому и описываю я по памяти. Мы когда из леса вышли аж на слезу многих суровых бойцов прошибло. А потом драпали, после полуночи. Нас из двух десятков четверо человек осталось (из нашего трое, а из ихнего — один). Так что с тех пор у меня твёрдое убеждение, что если поселение ничем не защищено, то непременно в нём какая то гадость прячется. Так что вот.