— Ну, одна смертная жизнь у них есть, — пожал плечами зеленоглазый чёрт.
— Знаешь, им может и не хватить, — загадочно улыбнулся Тор.
— В каком смысле? — Лафейсон нахмурился.
— Мне, наверное, не хватит и вечности, чтобы тебя всего понять и отлюбить как следует.
Локи прыснул со смеху, пожалуй, он не согласился с таким выводом.
— Ну, не знаю, как насчёт понять, — Лафейсон улыбнулся, всё внимание Тора было обращено на ореол шрамов вокруг рта колдуна.
Брат не договорил, Одинсон и так всё понял без слов, но не смог промолчать, уточнив для порядка:
— Мне всегда будет мало, мне всегда нужно ещё, — прошелестел Тор, накрывая уста любимого своим ртом, затягивая в поцелуй.
Тор всё ещё остро вспоминал, когда они несколько дней ссорились из-за желания Локи убрать шрамы. Новый мир изобиловал технологиями, прогрессивное мышление каждую пятилетку выносило на суд общественности новые изобретения. Лафейсон прознал о возможности пластической хирургии ещё за несколько лет до официальных источников. Операции подобного толка производились в строжайшей секретности, а пациентам предоставляли многотонный договор на подпись, в частности о неразглашении. Локи тогда загорелся идеей убрать ненавистные шрамы с лица и своего тела, он взахлёб рассказывал старшему брату о технической стороне процесса. Одинсон немедленно всполошился, собрался, как грозовая туча, и разнёс в пух и прах надежду любимого на воплощение его глупой мечты. Зная, сколь упрямым иногда мог быть Локи, Тор пригрозил уничтожить проклятый медицинский центр, где врачи фактически оттачивали навыки на подопытных. Одинсон обещал убить каждого причастного к этой клинике, если только Локи осмелится туда отправиться.
Лафейсон откровенно не понимал, в чём было дело, хотя в тот раз даже Фенрир и Эрос всполошились. Приняв сторону брата, они повели себя откровенно агрессивно: волк обошёл Локи, преградив ему дорогу, зарычал и оскалился, всем своим видом давая понять, что Одинсон верно говорил, а Эрос стал буквально утробно мычать на своего компаньона.
«Да вы издеваетесь?! — возмущался Локи. — Это предательство!»
Возмущение удалось подавить Тору, отступать он не собирался. Охотник рывком приблизился, нагнулся и перекинул Локи через плечо под возмущённые крики брата.
Пожалуй, колдун не ожидал такого напора. Ещё больше он возмутился, когда его притащили в спальню и бросили на постель. Всё это было вовсе не решением проблемы, но Тор был неотвратим. За последние века его сила претерпела изменения, он и сам чувствовал, что стал сильнее. Теперь уже Локи не мог подавить брата на энергетическом уровне или даже воздействовать, используя слабые заговоры, что уж говорить о физической силе. Теперь Одинсон и сам мог вырвать трепещущее сердце из чужой груди.
Только брата он уговаривал иначе и знал ведь, как подобраться и что надо делать, чтобы вытребовать любую клятву. Может, если бы Локи рассказал о своей задумке с душой Лафея, Одинсон не позволил ему этого сделать. В этот раз Тору удалось подчинить брата не грубостью, а лаской, такой болезненной и правильной, что Локи ничего не оставалось, как поклясться проклятому охотнику, что он больше никогда не будет задумываться об операции.
Одинсон оторвался от сладких губ и мечтательно заглянул в зелёные глаза. Локи облизнулся и немного нахмурился.
— Всё в порядке? — забеспокоился колдун, замечая странное выражение глаз, темнеющих то ли от удовольствия, то ли от накатывающей ярости.
— Помнишь, я говорил, что начал работать над новой книгой? — спросил Тор, он тяжело сглотнул. — Ты ещё хотел прочитать начало, а я не дал.
— Ну да, — медленно кивнул Локи, недоверчиво приглядываясь к любовнику. — Я не стал настаивать, знаю, как ты не любишь мои замечания, правда потом всегда подлизываешься и благодаришь за критику. Кстати, а почему ты агенту своему ничего о ней не говоришь?
— Я не собираюсь её публиковать, — улыбнулся Одинсон. — Я хочу, чтобы ты прочёл, там несколько глав.
— Почему не будешь публиковать? — Локи скривил губы. — Я не совсем понимаю, Одинсон, ты меня пугаешь.
Тор рассмеялся в голос и привлёк Локи к обеденному столу, где Эрос уже ходил из стороны в сторону, пытаясь привлечь к себе внимание.
— Я потом всё объясню, сначала пообедаем.
Лафейсон переглянулся с котом, но того, как видно, волновала только его тарелка. Локи вздохнул, Тор как-то странно себя повёл, а всё, что ему оставалось, это ждать объяснений. Курица наконец была готова, Лафейсон помыл руки на кухне и уселся за стол.
Любовники уже месяц планировали поездку в лес с палатками, они собирались на несколько дней, но из-за работы Локи никак не могли выкроить время. Необходимые вещи давно были собраны и подготовлены к импровизированному отпуску.
А пока Локи с аппетитом наслаждался своей порцией, Эрос уже смёл свой паёк и стал двигать тарелку, вызывая невольный смех любовников.
— Хочешь ещё? Ну, сейчас.
Тор заботливо подбавил коту ещё кусочек курицы, который он в этот раз уже не доел и довольный удалился в комнату к Фенриру. Локи медленно смаковал вкус, неторопливо пережёвывал, наблюдая за братом.
— Тор, всё в порядке? — поинтересовался колдун как-то осторожно.
— Да, а что? — Одинсон доел и отвлёкся от обеда.
— Ну, ты какой-то странный. Тебе неприятно, что она общается со мной? Если это так, я постараюсь больше не упоминать о ней. Я имею в виду Сиф. Ты как-то резко перевёл тему и…
— Нет! — возмутился Тор. — Она тут не при чём. Правда, Локи, вы можете общаться, я не против. Не в этом дело, я просто не знаю, как ты отнесёшься к моей рукописи.
— Для этого я должен немедленно прочитать эту новую историю, — заелозил на своём сидении Локи, демонстрируя нетерпение.
Они ещё задержались на кухне, чтобы выпить по чашке кофе, и наконец перешли в гостиную, где Лафейсон уселся на диване в ожидании новой рукописи. Вернувшись, Тор выглядел немного нерешительным, он вручил стопку белых листов брату, который немедленно указал ладонью на диван, предлагая Тору присесть рядом. Одинсон так и поступил, при этом обнял Локи, и, когда они оба удобно устроились, зеленоглазый чёрт начал с первой страницы.
«Ангелу смерти посвящается»
Эпиграф
«Мы оба прокляты в веках.
Бредём по миру, сея страх.
Но в этой непроглядной тьме,
Моя любовь укажет путь к тебе».
Локи часто заморгал, шумно выдохнул и повернулся, глянув брату в глаза. Одинсон не знал, как Локи отреагирует, он и сам пока не понимал, зачем начал писать. Просто слова складывались в предложения, вытягивая из воспоминаний всё новые и новые абзацы. По взгляду Локи Тор понял, что его раскрыли с самых первых слов посвящения. Ангелом смерти охотник называл только своего младшего брата, и, разумеется, он мог посвятить эту книгу Локи лишь в случае, если содержание текста имело непосредственное отношение к колдуну.
— Это история о нас? — догадался Лафейсон. — Что бы там ни было, я хочу, чтобы эта книга увидела свет.
— Это только для нас, — упрямо покачал головой Одинсон, словно говорил о чём-то сокровенном.
— Я тебя уговорю, — ухмыльнулся Локи и, вдохнув полной грудью, начал читать, ощущая, как сердце вдруг сбилось со спокойного ритма.
Всё возвращалось: момент их первой встречи Локи видел словно со стороны. Покрытые пылью времени события снова оживали и обретали яркие очертания. Лафейсон с затаённым восторгом снова переживал давно утраченные мгновения, когда он, гордый и одинокий, проклятый отцом на вечное одиночество, скрывался в глухом лесу. Автор не пытался скрыть восхищения, с каким описывал древнее зло, изящество манер и божественную грациозность, присущую древним, самым первым богам.
Лафейсон улыбался, смакуя каждую строчку, и сердце его наполнялось спокойствием и уверенностью, осознавая близость Тора как брата, любовника и родственной души. Прошлое больше не угнетало, не коробило душу. Прошлое — всего лишь призрак, отпечаток тех давних и тёмных времён.