Он научился манипулировать биоэлектрическими импульсами её сердца, создавая на экране монитора идеальную, неотличимую от настоящей, картину тотального некроза сердечной мышцы.
Дежурный кардиолог Мельников ворвался в палату как шторм. Мужчина лет пятидесяти, энергичный, уверенный в себе профессионал. Быстрый взгляд на монитор, на бледное лицо пациентки. Решение было принято за долю секунды.
— Немедленно в операционную! — скомандовал он, его голос не терпел возражений. — Ангиограф наготове! Готовьте тромболизис! Каждая минута — это омертвевшая ткань миокарда! Живо!
Санитары уже подкатывали каталку. Медсестры готовили шприцы с препаратами. Система работала слаженно, быстро и… вела её к смерти.
Умная тварь. Очень умная. Откуда только она в ней взялась? Было лишь одно объяснение. И после того, как я с ней покончу, я спрошу с того, кто её туда подсадил.
Тварь не просто атаковала — она использовала наши же инструменты, нашу науку против нас. Она заставляла врачей становиться её невольными союзниками в убийстве Ольги.
Они везли её на коронарографию. Процедура, при которой в её здоровые артерии введут контраст и катетер. Это не поможет.
Но стресс от операции, наркоз, препараты — всё это ослабит её и даст паразиту идеальный шанс нанести последний, смертельный удар.
У меня было несколько секунд, чтобы принять решение. Остановить их — и меня сочтут сумасшедшим, силой отстранят от пациентки, и она всё равно умрёт. Не делать ничего — значит позволить им убить её из лучших побуждений.
Позиция изначально была проигрышной. И таймер уже запущен.
Я не просил их остановиться. Я встал на пути каталки. Неподвижный, как скала. Моё тело стало барьером, который им пришлось бы таранить.
— Стоп! — мой голос прозвучал резко и властно, разрезая суету. — Не трогайте её! Это не инфаркт!
Мельников, шедший во главе процессии, едва не врезался в меня. Его лицо побагровело от ярости.
— Вы что, ослепли, Пирогов⁈ — он ткнул пальцем в сторону монитора, который медсестра везла рядом. — Смотрите на ЭКГ! Классика жанра!
— ЭКГ может ошибаться, — отрезал я. — Это не тромбоз коронарной артерии. Это спазм, вызванный… аномальной активностью. Коронарография убьет её!
Спорить с ними было бесполезно. Они видели цифры и графики. Истинного врага видел только я.
Их протокол вёл к смерти. Время для убеждений вышло. Ольга умирала, корчась на каталке.
Настало время для прямого вмешательства.
— Отойдите, Пирогов! Я отстраняю вас от пациентки! Охрана! — взревел Мельников.
Но я уже не слушал.
Я проигнорировал его крики, панику Петра, суету медсестёр. Они перестали существовать. Есть только я, пациентка и враг внутри неё. Я склонился над Ольгой, положив руки ей на грудь, и мир снаружи исчез.
Это была не тихая медитация. Это была работа на пределе, как у штангиста, пытающегося выжать рекордный вес.
Я вливал Живу не хаотично, а сфокусированным потоком, пытаясь создать «зону избыточного энергетического давления», чтобы физически оттеснить паразита от сердечной мышцы.
Паразит ответил.
Он не просто сопротивлялся — он начал активно поглощать мою энергию, становясь сильнее с каждой секундой. Я атаковал врага, пытаясь спасти заложника.
Сосуд показывал тридцать восемь процентов… тридцать… двадцать пять… Пот застилал глаза, стекая по вискам. Мышцы рук и спины свело от чудовищного напряжения.
Двадцать процентов… пятнадцать… Я чувствовал, как хватка твари на сердце Ольги только усиливается. Она задыхалась, её тело выгибалось на каталке.
Десять… Мир сузился до одной точки — моих ладоней на её груди. Я слышал крики Мельникова и вопли Петра как сквозь толщу воды. Они уже не имели значения.
— Давай! Давай! Сдохни, сволочь! — зло рычал я.
Глава 6
Мой крик, естественно, не убил паразита. Жива была для него пищей. Я лишь кормил его, пытаясь отогнать от сердца.
Пора сменить меню. Если он питается жизнью, значит, его должно отравить её противоположностью.
Я перекрыл канал Живы и открыл другой — тот, что вёл к самой сути Архилича.
Собирать остатки тёмной энергии было мучительно. Сосуд был пуст, и теперь я вычерпывал из самого себя.
Это не было похоже на формирование копья. Скорее на создание тончайшей хирургической иглы из концентрированной смерти. Любая ошибка — и я проткну этой иглой не паразита, а саму душу Ольги.
Мне требовалась абсолютная точность.
Я направил эту иглу точно в эпицентр тёмного узла, который всё ещё пульсировал вокруг её сердца. Это был не физический удар, а инъекция чистого некроза в энергетическое тело твари.