Закончив с помывкой, накинула на бедра незнакомца кусок ткани, прикрывая его мужское достоинство, чтобы не смущаться. Не то чтобы я увидела там что-то новое или неожиданное, все же в наш век телевидения и просвещения сложно остаться совсем уж несведущей и не знать, что там да как, но все же настолько вблизи увидеть раздетого мужчину надеялась при других, более благоприятных для этого обстоятельствах. Но что уж там.
Срезав ранее намотанные бинты, я со страхом уставилась на рваную рану на боку. О том, как все здесь сшивать, я не имела ни малейшего понятия. Это же не дырявый носок, который взял и просто так заштопал. Еще и это кровотечение. Нет, крови я не боялось, но все равно ее было слишком много.
— Если ты ждешь, когда вся его жизненная сила выйдет, то могу обрадовать тебя, недолго осталось. Думаю, как только рассветет, можно будет искать местечко, где придется рыть яму поглубже да пошире. Вымахал же зараза.
От неожиданности я вздрогнула. Вот как в ее возрасте баба Гата умудряется ходить так тихо? Обернувшись, я посмотрела на знахарку как можно более жалостливо, тихо признавшись.
— Я не знаю что делать с раной. Промыть-то я ее промыла, а дальше-то? Надо ли проверить, что с внутренними органами и как определить, целы ли они? Как остановить кровотечение? Как зашивать? Я не понимаю, с чего мне начинать и за что хвататься.
Слушая меня, старушка только недовольно поджала губы, да покачала разочарованно головой, а после, отодвинув меня в сторону, сама принялась колдовать у раны. При этом знахарка во время всей работы беспрестанно бубнила раздраженно что-то себе под нос, то ли ругаясь, то ли возмущаясь. Но это неважно, главное, что она занялась раненым.
Когда все было закончено и баба Гата устало присела на скамью, сказав, чтобы я смазала зашитую рану мазью, да перевязала ее, раненый выглядел совсем плохо. Если до этого я еще верила, что мы сможем его спасти, то сейчас уже склонялась к мнению приютившей меня хозяйки землянки, что несчастный не жилец. Кожа незнакомца стала мертвенно-бледной, а губы откровенно синими, почти как у мертвеца. Видела я одного в селении. Не знаю, рана ли тому виной или слишком большая потеря крови, да это и неважно, главное, что все может очень плачевно закончиться, несмотря на все наши старания.
Перевязав раненого, я постаралась влить в него немного укрепляющего отвара. Пить он не хотел или не мог. Настойка выливалась изо рта, стекая по шее и груди, а я злилась и вновь зачерпывала в ложку настойку, раз за разом, хоть по капле, хоть по чуть-чуть, но пыталась напоить мужчину, чтобы дать ему небольшой, пусть даже и призрачный шанс, спастись. И только когда убедилась, что хоть что-то да попало в желудок воина, отступила, свалившись от усталости на свою лежанку.
По-хорошему, я должна была проспать не то что до утра, до середины следующего дня, настолько устала, вот только, когда открыла глаза, поняла, что на улице все еще ночь и отдыхала я совсем немного. Оглядывая темное помещение, я пыталась понять, что меня разбудило.
В доме было тихо, снаружи так же. Но вместо того, чтобы успокоиться и опять заснуть, я продолжала лежать неподвижно, прислушиваясь ко всем звукам. Неожиданно ночную тишину нарушил тихий стон. Я сразу же поняла кто его издал. Поднявшись, тихо подошла к столу, на котором мы оставили раненого. Положив руку ему на лоб, тут же осознала, что все еще хуже, чем мы думали до этого. Мужчина горел. Температура у него была запредельная. Скорее всего, началось или заражение, или воспаление. Бросившись к печи, на которой спала знахарка, я стала ее будить.
— Баба Гата! Баба Гата! Проснитесь.
— Что такое? Что-то случилось?
Я видела с каким трудом старушка садиться. Конечно же, если я молодая, вчера так устала, то ей в ее возрасте, тяжелее в разы. Чувствуя вину, за то, что не даю отдохнуть знахарке, я тихо проговорила.
— Раненый. У него очень высокая температура. Что мне делать?
— Сейчас разберемся.
Кряхтя и охая, старушка слезла со своей лежанки и подошла к раненному. Ей хватило нескольких секунд, чтобы вынести вердикт.
— Плохо дело. Говорила же, что ничего кроме проблем от него не будет. Так нет же, жалостливая нашлась. Так, пока я подогрею отвар, ты намочи простынь в холодной воде и заверни в нее его. Если мы в ближайшее время не собьем температуру, он за пару часов и сгорит. А то и быстрее.
Следующие полчаса я то пыталась влить в рот несчастного хоть пару капель отвара, то меняла простынь, так как и пяти минут не проходило, как она нагревалась. Но это все ничего, я готова была в таком темпе продержаться несколько часов, вот только воину становилось с каждой минутой все хуже. Температура его тела поднималась все выше. Хотя куда, уже и непонятно. В какой-то момент он начал хрипеть и я поняла что все, это конец. Слезы тут же хлынули из моих глаз.