— Нет, спасибо, ничего мне не надо.
— Вы бы поплакали, офата, — неожиданно из щебечущей, радостной пичужки, служанка превратилась в обычную, всепонимающую женщину. И это не смотря нато, что она была довольно молода. Так что же получается, все ее хвалебные и жизнеутверждающие речи, которыми она только что так фонтанировала, были лишь для того, чтобы ободрить? Выходит, что так. — Со слезами все обиды выйдут и на душе станет легче. Главное, что вы здоровы, что руки, ноги целы, что выжили и целы остались. А боль… так она нас всю жизнь сопровождает, с рождения и до смерти. Главное, что вы спасли две невинные души. Мальчик на улице наверняка умер бы, не пережив порки. Соответственно и девочка тоже. Так как ее оставили бы около тела брата. А так, король приказал их разместить в приют при храме семи богов. И даже сделал довольно большое пожертвование, а еще выделил им содержание до совершеннолетия. Так что их никто там не будет ни притеснять, ни обделять в чем-то. А это уже немало. Ведь туда берут на воспитание и обучение только сирот из семей драконов или аристократов. А они же обычные беспризорники из бедной семьи.
— Драконов?
За детей я была неимоверно рада, но больше всего меня поразила последняя фраза. За все время моего пребывания в этом мире, это было первое упоминание тех самых драконов, за которых мне предстояло умереть.
Несмотря на боль в спине, задавая свой вопрос, я немного приподнялась и обернулась назад, чтобы посмотреть на Аниту. Но ответить служанка ничего не успела, так как открылась дверь и ко мне в спальню вошел король.
Глава 26
Мгновение и вот мы уже одни в комнате. Смотреть на Гарда у меня желания нет. Впрочем, как и разговаривать с ним. Я к этому не готова ни морально, ни физически. Но кого интересуют мои желания? Впрочем, как и всегда. Поэтому все что могла сделать, это отвернуться.
Неспешно подойдя к моей кровати, король, сев в кресло, в котором, по словам служанки, он провел прошлую ночь, тихо поинтересовался.
— Как ты себя чувствуешь?
Честно говоря, в этот момент мне захотелось ему сказать пару ласковых, а после отправить в пешее, но боюсь тогда обычной поркой уже не отделаюсь.
— Жить буду.
— Посмотри на меня, Оль.
Не желая строить из себя обиженного ребенка, я все же повернула голову.
— Я не знаю откуда ты. Иногда мне кажется, что ты какое-то эфемерное существо. Не бывает в жизни таких… — Гард выглядел каким-то печальным, немного уставшим, а еще растерянным. — Таких светлых, открытых людей, желающим всем помогать. Готовых отдать всю себя ничего не прося взамен. Настолько бескорыстных, человеколюбивых и отзывчивых к чужому горю и несчастью. Рядом с тобой хочется быть лучше, сильнее, ответственнее. Хочется поменяться, чтобы стать достойным тебя, чтобы хоть немного твое света упало хотя бы на мою тень.
Слушая мужчину, я внимательно всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что теперь к нему чувствую. И надо же было именно в этот момент ему взять меня за руку. Непроизвольно, от прикосновения, я вздрогнула. Гард это заметил, и тут же уголок его губ дернулся в подобие саркастической усмешки. Я потянула на себя руку, желая освободить ее, но меня не отпустили, и даже, наоборот, обхватили ладошку двумя руками, удерживая пусть и мягко, но крепко. Так крепко, что и не рыпнешься.
— Вот только в наше время, во всех землях о которых я знаю, такие как ты не выживают. Их сначала используют, а потом затаптывают в грязь, где они, довольно быстро умирают. Ведь на их фоне все чувствуют себя неполноценными. А это никому не нравится.
Отведя взгляд с моего лица на окно, король несколько минут сидел ничего не говоря. Я же не стала его подгонять и просто ждала продолжения. Хотя, чего уж там. Если смотреть на вещи реально, то мне было все равно, что он скажет. И даже если сейчас встанет и уйдет, так более ничего и не говоря, тоже не расстроюсь. Я вдруг для себя отчетливо поняла, что Гард мне стал безразличен. Да, я его опасаюсь и теперь буду контролировать каждое свое слово произнесенное в его присутствии. Но после всего произошедшего это и не удивительно. Но вот злости на него нет. Да и ненависти тоже. Разве что, горечь разочарования. Ведь он просто человек своего мира, своего времени и своей культуры. Ни больше, ни меньше. Нет, я его не простила. Просто в одночасье он стал для меня чужим. И теперь мне было все равно, что этот мужчина говорит или думает. Лишь бы только меня больше не трогал. А еще лучше, чтобы оставил в покое и отпустил.