— Что? Где? — Хорёк вздрогнул, вновь с трудом открывая глаза. — «Пыль» нужна? Вон на тумбочке возьми… Только от***сь от меня, и без тебя тошно…
Я посмотрел на перевёрнутую тумбочку, рядом с которой валялся поднос и множество хрупких колб. При этом большая часть из них была либо пуста, либо разбита.
«Пыль»… Насколько могу припомнить, пользуясь знаниями Максимки, это какая-то дорогая дрянь из «дыр». Причём «дыр» незаконных, так как государство строго следит за здоровьем нации. Особенно одарённых личностей.
И здесь этой «пыли» валялось столько, что можно было полгода учёбы в Иркутской Академии оплатить. Да уж, неплохо живут сынки приближённых к власти людей.
— Подъём, отброс, — я ткнул пальцем Хорьку в районе уха, приводя того в чувства. — Не трать отведённое тебе время попусту. Его у тебя и так мало осталось.
Простенькое заклятие взбодрило Наумова, но не так, как должно было. Похоже, адская смесь выпивки и дряни из «дыры» изрядно взболтала мозг парню. Тем не менее сознание и понимание в глазах Хорька присутствовали.
— Ты кто такой? Кто тебя пригласил? — щурясь от света лампы, валяющейся на полу, с трудом ворочая языком, прохрипел Наумов.
— Сам пришёл, — поправляя перчатки, ответил я. — Видишь ли, Максим, я по своей сути человек совершенно не злой. Некоторые меня даже добрым называли. Более того, иногда звучало такое страшное слово как «нерациональный».
— Что ты несёшь? — Хорёк попытался подняться, но руки его почти не слушались.
— Но есть один нюанс. Я забываю значение слова «доброта», когда дела касаются моей семьи, — я пошарил взглядом и нашёл на полу осколок от зеркала. Один из немногих оставшихся крупных. — Ты, Наумов Максим Кириллович, имел глупость запустить процесс, приведший к гибели члена моей семьи…
— Т-т-та… Ну история в Самаре… Я не виноват… Она сама на дорогу выскочила! Суд меня оправдал! И это вообще не я за рулём был! — глаза Хорька увеличились в размерах, когда он увидел, как я поднимаю осколок. — Ладно! Ладно! Да, это я! Я напился, и мы поехали кататься! Но я не специально!
— Интересное дополнение к твоей истории, но я сейчас не про ту ситуацию, — склонившись над Наумовым, я откинул наброшенную на него мантию. — Впрочем, ты можешь продолжать вспоминать, время у тебя ещё есть…
До того, как я начал вырезать на спине Хорька слова, парень вспомнил ещё несколько эпизодов из своей жизни, за которые обычный человек давно бы сидел или вообще болтался бы на виселице.
Тем не менее дальше изливать душу у парня возможности не стало. За пару секунд до того, как острый осколок вспорол кожу Хорька, я лишил его голоса, парализовав тело. Однако не отобрав способность чувствовать боль и слышать.
Так что каждое из четырёх слов, вырезанных на спине, парень не только услышал, но и прочувствовал.
— Ну а теперь, когда я оставил послание твоему дорогому родителю, облегчу твоё любопытство, — закончив с грязным делом, я вновь присел у края кровати, как раз напротив раскрывающего рот, словно рыба, Наумова. — В баре «Квазар» ты приставал к одной девушке, за которую вступился твой тёзка Максим. И которого ты за это отправил в тюрьму, откуда не возвращаются.
Хорёк задёргался. Может, от боли, а может, и от испуга. Хотя была вероятность, что он всё же вспомнил меня и хотел сказать, что я-то, то есть Максимка, жив, а значит, и его убивать не за что.
Однако мне это было неинтересно. Главное, я добился своего и увидел в глазах этого урода животный ужас и осознание собственной беспомощности. Понимание того, что его не спасут ни деньги, ни влияние отца.
— Тебе пора, Максим Кириллович, — произнёс я, не отрывая взгляда от глаз Наумова, и положил руку на его голову.
Простенькое проклятие с лёгкостью легло на обессиленного человека и уже через несколько секунд начало действовать.
На губах Хорька выступила обильная жёлтая пена, хлопьями падающая на пол с края кровати. Парень попытался сделать вдох, однако пена блокировала доступ воздуха в лёгкие, и у Хорька начались судороги.
«Умер от рвотных масс, вызванных передозировкой наркотических средств и чрезмерным употреблением алкоголя». Примерно в таком роде должно будет звучать заключение патологоанатома после вскрытия, однако даже самому недалёкому следователю будет ясно, что всё не так просто. Ведь не зря же я постарался и оставил такой небольшой, я бы даже сказал, крохотный намёк…
Напоследок окинув взглядом комнату, направился к выходу. И лишь на самом пороге, держа дверную ручку, обернулся и посмотрел на затихшего Хорька. А точнее, на надпись на его спине, гласящую одну из истин: «Поступки всегда порождают последствия».