А потом, когда Барбаре исполнилось шестнадцать лет, в ней проснулся дар, и все снова заговорили о сходстве всех Залеских и о том, насколько сильна их кровь. Но даже внешнее сходство с отцом не делало его любимей в глазах отца и лишь перед отправкой в Хэксенштадт, она впервые увидела гордость в его глазах. Болеслав обнял ее на прощание и прошептал: "Не подведи, дочка".
К тому времени Мечислав уже закончил академию магии и вернулся домой. По всему Стражтату ходили легенды о его пребывании там. Барбара не была уверена, что хотя бы половина тех рассказов о княжиче в Хексенштадте было правдой или даже полуправдой. Вернулся он более дисциплинированным, серьезным, но таким же тщеславным и охочим до похвалы. А люди еще больше полюбили Мечислава, и каждый его шаг буквально превращали в подвиг. И конечно же отец гордился таким сыном, превозносил его и надеялся, что и дочь не оплошает в Хэксенштадте.
Барбару же слава и успехи брата в академии магии лишь пугали. Она уже давно подавила в себе дух соперничества за любовь отца. Теперь конкуренция не бурлила ее кровь, а лишала сил. Она боялась, что все взгляды в Хэксенштадте будут прикованы к ней, как к сестре Мечислава Залеского – того самого, который однажды станет Великим князем стражтатским, а не Барбарой, которая сама чего-то да стоит. Но в Хэксеншдте никто не сравнивал ее с братом. Наоборот, многих удивляло то, что Абсолют – высшая магическая сила, которая помогала сильнее пробудить дар – выявил в Барбаре дар вуа – мага, чья основная сила была заключена в голосе, – когда все ее предки были талантливыми ригарди – теми, чьи магические способности проявлялись при использовании взгляда.
И девушке, оторванной от дома и семьи, понравилось быть другой, чувствовать себя кем-то еще, кроме уже привычной ей роли княжны. В академии она обзавелась новыми знакомыми. И ей нравилось иметь друзей, которые не смотрели на ее титул и знатное происхождение. Будучи там, в далеком Вельтерне – а именно в этом государстве располагался Хэксенштадт – из писем Марты она узнала, что отца расстраивает ее дар. Но Барбара не чувствовала ни вины, ни стыда. В Хэксенштадте она была другой, не той, кем ее желали видеть другие, а той, кем она сама хотела быть, потому что люди Стражтата станут народом ее брата, а она хотела иметь что-то свое, пусть и не такое значительное.
Барбаре так нравилось обучаться в Хэксенштадте, что она как могла оттягивала поездки домой. Но несколько недель назад все изменилось. Посреди ночи в ее комнату в общежитии вошел Леон – странный, но добродушный слуга академии – и отвел ее к Алдрику Аберкону – директору Хэксенштадта. Аберкон не рассказал ей, что произошло, а лишь по-отечески положил ей руку на плечо и с сочувствием сообщил, что Барбара должна срочно вернуться домой.
Она отправилась в Стражтат той же ночью. Назад, из нового дома, где и хотела остаться по окончанию обучения в академии, став беглянкой Стражтата, и затеряться среди городов Вельтерна, став не Барбарой Залесской, а просто путешественницей. У ворот ее ждал карт и несколько слуг внутри, и Барабара узнала их лица. Слуги то ли с жалостью, то ли со страхом, поглядывали в ее сторону, отмалчиваясь, если Барбара задавала вопросы.
А Стражтат встретил ее холодным ветром и тусклым солнцем. Княжество, которое она не видела почти два года, словно не было радо ее возвращению. Сердце еще болело по тому, что она оставила, но здесь ее ждала семья и родные лица. Все стало на свои места, когда Барбара прибыла в Сражтадт. Якуб Ракивил – советник отца и близкий друг – и Марта рассказали ей все. Беда в их семью пришла не одна. Мечислава постигло несчастье, и он сошел с ума, став вести себя и думать, как дитя. Не выдержав болезни любимого сына и наследника, вскоре заболел и Болеслав.
Состояние великого князя с каждым днем становится только хуже. И Болеслав, будто чувствуя скорую кончину и желая загладить вину перед дочерью, просил ничего не сообщать ей, когда еще был в состоянии говорить. Он хотел как можно дольше оставлять Барбару в неведении, чтобы она смогла насладиться учебой в Хэксенштадте. Но самой Барбаре казалось, что ему хотелось хотя бы в ее памяти остаться тем могучим правителем из ее детства, а не иссохшим больным стариком.