Выбежав на перекрёсток, София сразу проверила: не видно ли её девчонок. Но их уже не было на проспекте. Тогда она как будто почти спокойно, и точно внимательно, пошла через дорогу по истёртому пешеходному переходу.
Ну а Александр просто сидит на скамейке. Ну как просто – он в ахуе. Так и сидел бы, но то ли что-то услышал, то ли заметил боковым зрением, сам не успел понять. Поворачивает голову вбок. А там – запыхавшаяся Веснушка. Она шла мягко, и безуспешно пытаясь скрыть, что после интенсивного бега ей не хватает воздуха.
Александр удивлённо осведомился:
– Ты почему здесь?
Софа сразу ответила вопросом:
– Вы ведь хотите лишить нас этих сил?
– Почему ты так решила? – на яркие эмоции сил ему уже не хватало.
– Вы ..эмм.. грустный и ничего нам не объяснили.
Рассказывая этот странный, но очевидно точный довод, София вежливо и настойчиво садится на ту же скамейку. Однако она не сумела пересилить себя – и вжалась в противоположный от демона край. Теперь пытается своё отдаление скрыть, но – снова безуспешно.
Александр, с тяжёлым предчувствием нежеланного, уточнил:
– И зачем ты пришла?
– Попросить дать нам шанс, – просто попросила Софа.
– Ты хоть представляешь себе... – осёкся.
– Ну мы вроде только что вот поучаствовали, – резонно, но без напора, ответила девушка.
Какое-то время они вдвоём молчат. София наконец прекратила неопределённость в общении, и вроде даже решительно, но всё равно сбивчиво:
– Судя по Вашему виду... Ну в смысле, когда Вашу голову... Ну то есть Вас...
– Я понял.
– Монстр когда нёс. Судя по этому... В общем, видимо, некому было его остановить. Поэтому кто-то же должен. Он ведь опасен был! Так что давайте мы попробуем... Насколько я поняла, лучше вариантов Вы не смогли найти...
Александр тяжело опустил голову. Поверженный.
Почти внезапно по улице промчались три блескучие и громко вопящие машины скорой помощи. В сторону, откуда ранее шёл монстр. София замерла, смотря на них широко открытыми глазами, она пришла в ужас от осознания. Александр тоже на мгновение приподнял болезненный взгляд, посмотрел исподлобья на экстренную процессию, а затем склонил голову совсем низко.
Софа, совсем чуть-чуть погодя, вдруг встала и пошла. Остановилась.
Александр без каких-либо эмоций спросил её:
– Передумала?
София неопределённо выдохнула, и повернулась:
– Н... нет.
Подумала ещё. Утвердила:
– Нет, не передумала.
Помолчала. Но молчит и демон. Девочка не дожидается вердикта:
– Вы не против?
– Против. – он озвучил очевидное.
– Но Вы же оставите? – уточнила, сама уже почти не сомневаясь.
И снова молчание. Но теперь его прервал Александр:
– Подумайте ещё раз. Обсудим позже. Через несколько дней.
Софа добилась своего, но конечно она не уверенна, стоит ли ей вообще радоваться этому. Сейчас сомнения стали ещё влиятельнее. Однако она продолжает:
– Хорошо. А как с Вами связаться?
– Я вас найду.
Девушка поёжилась от такой фразы. Переспросила:
– А телефон у Вас есть?
– Нет, разбился...
– У меня дома есть старый, но его в ремонт надо отдать.
– У меня нет денег.
– Считайте, подарок.
Демон поднял на неё недоумённо вопрошающий взгляд. София пояснила:
– Ну нам всё же нужна связь.
Помолчала, и добавила:
– Хотя Вы всё равно будете криповый, – улыбнулась, мягко, но немножко нервно.
– Извините... – вновь опустил голову.
– Да ничего... – она смутилась, что снова его расстроила: – Я же не совсем всерьёз... Ну то есть...
Александр тихо вздохнул и поднял глаза обратно, затем откинулся на спинку скамейки. И склонив беспокойную голову на бок, посмотрел на стеснённую Софию:
– Я понял.
Улыбнуться он так и не смог.
Ну что ж, дадим дню и далее продолжить своё течение, каким бы оно не было. День, откровенно говоря, ничьего позволения и не спрашивал. Продолжался совершенно своевольно. И своенравно. Но его винить в том – не имеет ни малейшего смысла.
Продолжается и урок в некоторой школе, в некотором классе. Девятиклассники, парни и девушки, сидят за одноместными партами в четыре некоротких ряда. И лишь две парты свободны: последняя у окна и последняя у двери.
Преподавательница привычно пишет на доске домашнее задание. Ученики, в большинстве своём, хоть и без особого рвения, но записывают. За некоторыми исключениями. И в числе этих исключений: Катя, Маша и Лиза. А Софа вообще ещё не пришла.
Лиза сидит в середине второго ряда от окна. Она слепым взглядом смотрит, а вернее – не смотрит, в тетрадь, опустив голову в отчаянии. Лицом это отчаяние она пытается не выдать, но под партой терзает кончики своих пальчиков ухоженными ногтями. И столь же незаметно, и сейчас не сильно, скребёт зубами губу, благо та снова цела, и пока без единой раны. По лбу у Лизы предательски стекает пот. Но она замечает это, к своему дополнительному ужасу, лишь тогда, когда внезапные капли падают ей в глаза. Аккуратно вытирает и глаза, и лоб салфеткой, из пачки, что лежала на парте рядом с пеналом. Но пришлось повозиться. Ведь Лизу трясёт. Она крайне напряжена. Заметив за собой ещё и это – намеренно расслабляет плечи, и с большим усилием удерживает тело от широкой дрожи. Отчасти удаётся.
А на следующем ряду, третьем от окна, за последней партой сидит Маша, и указательным пальчиком задумчиво листает на беспечно лежащем смартфоне новости. Останавливается на чём-то. Серьёзно и пристально вчитывается. Набирает воздуха в грудь. Тихо, но решительно выдыхает. Покачивает головой утвердительно. И продолжает листать новости дальше. Снова останавливается, теперь уже никуда не всматриваясь. Подносит ноготок большого пальца к зубкам. Закрывает глаза. Открывает. Смотрит на Катю.
Та сидит в ряду, что у са́мой стены. Её парта на одно место к доске ближе, чем у Лизы. Маша видит только светлый Катин затылок. А он молчалив. В отличии от лица. У Катерины прямо сейчас до предела взбудораженный мрачный взгляд. Она плотно прижала кулак поперёк губ, и большой палец снизу яростно сжимал основание всего кулака. Катя нервно улыбается, но лишь одной стороной алых некрашеных губ. Она активно думает. Вдруг перестаёт улыбаться. Распускает кулак, глядит на ладонь. Пальцы затем прикладывает ко лбу. Напряжённо что-то сопрягает в мыслях. Смотрит на свой живот. Руку со лба перекладывает туда – на травмированный ранее бок. Сжимает его. Он полностью исцелён! Снова поднимает руку к лицу и вновь собирает пальцы в кулак, решительно прижав их друг к дружке. На лице появляется оскал, переходящий в самоуверенную улыбку. Катя поднимает агрессивный взгляд.
И встречается прямыми взорами с преподавательницей. Та на вдохе замирает. Катерина убирает с лица оскал и смотрит на свой кулак. Опускает его на парту. Взгляд теперь тоже расслабляет – и просто, без эмоций, направляет в пустую тетрадь.
Звонок. Разливается с брызгами по школе и классу. Искря в тишине.
Преподавательница выдыхает. Машет отрешённо рукой и отворачивается:
– Урок закончен, все свободны.
Берёт всё своё со стола и привычно уходит.
Часть учащихся тоже, заветной радости дождавшись, вырывается из класса.
Маша же не сразу отрывается от новостей. Наконец осматривает полупустой класс. И замечает в дверях парня, пялящегося на Катерину. А та между тем уже читает чат у себя в смартфоне. Вот теперь она пишет что-то. Затем поднимается со стула.
В этом момент Елизавета уже подошла к Марии. Маша тихонько кивнула на парня. Лиза, до того опустошённая, решила воспользоваться этим, чтобы сменить тему своих мыслей. Она слегка, и даже так – с усилием, улыбнулась. Повернулась к только что подошедшей Кате:
– Там...
Катерина резко её перебила:
– Да я в курсе. Заебал уже. Уже не забавный нихуя. Потом с ним разберусь.
Катя замечает новости на смартфоне у Марии, тот только недавно убавил в яркости. Она с утомлённым, но очень живым интересом спрашивает: