Катенька, вся в горьких слезах и липких сопельках, поднимает голову. Она берёт ручку сестры и нежно прикладывает ту возлюбленную ладошку к своим: горящей щёчке и пульсирующему височку. У Кати нет ни одного синяка. Ни одного следа.
Катенька смотрит в глаза Софочке. А София продолжает смотреть вверх. У неё тоже потекли слёзы. Заметные даже в плохо разбавленном уличным светом мраке.
Вдруг открывается дверь. Катя и Софа вздрагивают. Но это тихо заходит мамочка. Она встаёт на колени рядом с Катенькой, обнимая её. Затем, беззвучно плача, прижимается лицом в щёчку Софочки. Но слышно: что хлопнули дверью где-то в квартире. Мама вздрагивает, смотрит в ужасе в сторону источника звука. Вскакивает и быстро выходит из комнаты. Тихо закрыв за собой дверь.
Другой кошмарный вечер. Вновь слышны удары где-то за стеной. Их теперь больше и они сильнее. А негромких болезненных реакций меньше, рыданий нет.
Ненавистный омерзительный тембр голоса кричит:
– Пизда тупая!! Ты говно ёбаное!!! Мразь, сука!!
У Софочки очень много синяков, и они другие. У Катеньки их всё также нет. Девочки притаились на кровати у Кати. Дрожащая Софа привычно пытается отвлечь трясущуюся сестрёнку, она плотно закрывает ей ушки. А затем придумывает – и нежно помещает в них наушники, и включает громко: лёгкую музыку.
Для Кати старания Софы – спасение. Они её не столько успокаивают, сколько вновь и вновь возвращают: чувство безусловной гарантированной любви, и такой же защиты. Она крепко обнимает свою Софочку.
Другая. Совсем другая. Ночь. Софа идёт по коридору, и внезапно видит пьяного отца. Лежащего на полу кухни. Он обоссался и обосрался, а рядом бутылка водки: её мерзкое содержимое растеклось и смешалось с его испражнениями.
София растерянна, смотрит сначала по сторонам, собиралась позвать, но вдруг отказалась от этого. Она тихо, но строго шепчет:
– Вот бы ты умер...
Затем посмотрела: куда хотела пойти, на дверь туалета. Однако поворачивается обратно к их с сестрой комнате. Стараясь ни в коем случае не шуметь, уходит туда.
В комнате она поглядела на свою кровать, а потом пошла к Катеньке. Она легла вместе с сестрой, и та немножко проснулась. Софа крепко и нежно обняла её. Катя спросонья спросила:
– Ты чего?
София думает, как ответить. Катенька сама предложила вариант:
– Тебе кошмар приснился?
– Да, я очень испугалась... Можно я с тобой посплю?
– Конечно.
– Только, пожалуйста, не уходи пока я не проснусь...
– Ага, обещаю, – Катя обрадовалась возможности отплатить Софочке за защиту.
Катя нежно обняла сестрёнку, оберегая. И закрыла свои глазки. Она одновременно переживала за Софу, но и была довольная, что ей помогает. А сестра ещё крепче обняла Катеньку. У Софы глаза, полные надежды, открыты: и она очень, очень серьёзная. Но Катя об этом пока ничего не знает.
София смотрит туда, где около двери приклеена на скотч, аккуратно по уголкам, рамка с фотографиями матерей. Но в темноте их сейчас и не разглядеть толком. Из окна бедно льётся слишком тусклый свет. Софа тогда снова смотрит на любимую сестрёнку.
Раннее утро, осторожная Софа чуть-чуть приоткрывает дверь. Свободной ладошкой показывает Кате, растерянно зажимающей носик, чтобы та продолжала сидеть на кровати. Сама Софа внимательно смотрит в малюсенькую щёлочку.
В коридоре их квартиры выносят тело, ногами вперёд, в мешке. Потом мама, тоже растерянная, разговаривает с врачом и полицейским. Софа их не слышит, у неё бешено бьётся сердце, тяжело отдавая в ушки.
И врач, и даже полицейский уходят почти сразу, как унесли тело. София немножко выдохнула. И мама тоже не плачет, она просто потеряно смотрит вслед уходящим, и уносимому. А Софа продолжает стоять у двери. Софа в шоке, у неё широко открыты глаза.
Кажется, та же неделя. Совсем ещё маленькие: Катерина и София. И рядом мама Катеньки. Они стоят в коридоре. А в дверь заходит ещё нисколько не пожилая бабушка Софочки. Сразу Софа, вдруг для себя, замечает: и теперь обращает внимание – на большие шрамы у бабушки. На бровушке, и на губе.
А бабушка, едва завидев Софу, рухнула перед ней на колени. Крепко, но мягко её ласково и нежно обнимает:
– Прости меня, Софочка! Прости, пожалуйста! Прости, если сможешь! – она умоляла.
Мамочка смотрит на них и плачет. И как только бабушка выпустила смущённую Софу из объятий, мама трясущейся рукой тоже осторожно приобняла Софочку за плечики:
– Прости меня, милая...
А потом другой рукой так же приобняла Катеньку:
– Прости меня, доченька! Простите, доченьки, милые...
Обе малышки, дрожа как листики, обняли мамочку. А бабушка всё ещё стояла на коленях, и негромко просила всех троих:
– Простите меня... Простите, пожалуйста...
В тот же этот день. Бабушка и Софа уходят с вещами. Бабушка терпеливо ждёт в дверях. А Катя, в ужасе обхватив Софочку за талию, отчаянно ревёт. Сестра, обняв Катеньку за плечи, ласково успокаивает:
– Мы рядышком будем жить.
– Не уходи!.. – маленькая Катерина снова рыдала взахлёб, и снова так больно.
Маленькая София, еле сдерживаясь от того, чтобы тоже вновь не расплакаться, целует обожаемую сестрёнку в лобик:
– Я же не от тебя ухожу. Ты же моя сестра.
А та, окончательно захлебнувшись в слезах, тогда смогла лишь сбивчиво прореветь:
– Сестра...
Софа этого не выдержала и громко зарыдала. Мать плача закрыла свои дрожащие губы рукой. У бабушки заново потекли горькие слёзы.
Но – на следующий же день – девочки встречаются на детской площадке. Катя крепко держит Софу в объятиях. Она не намерена отпускать сестру. Да и та ведёт себя точно также. Им обеим в равной степени тяжело далась эта первая ночь в разлуке. Катенька видела: что у её Софочки взгляд беспокойный и настороженный, никого не подпускающий. Защищающий и оберегающий своё сокровище. Сестрёнку. Катю.
Прошёл годик или два? Или только полгодика? У Софочки больше нет её длинных волос. Остались лишь у самых плеч. А у Катеньки – наоборот: стали понемножку спускаться всё ниже. Сёстры снова на всё той же детской площадке. И Софа дружелюбно общается с другими девочками. Катя подбегает и цепко обнимает её, она с отвращением смотрит на этих чужих. Те даже замолчали от неожиданности. А потом Катенька с мольбой глядит на свою Софочку и тянет её куда-то назад. София поддаётся ей, помахав другим девочкам ладошкой.
Ещё неделька прошла? Или месяцок? Или тоже полгодика? Улица, ясная погода. На перепуганную Катю с кулаками идёт крупный мальчик. Малышка дрожит в немом шоке от резко возникших воспоминаний, у неё наворачиваются крупные слёзы. Мальчик вдруг поворачивается в бок, к нему оттуда стремительно бежит злая и дикая Софа. Он пытается ударить её, но она первая сильно бьёт его по лицу кулаком. Он ошеломлённо отшатнулся, однако всё же извернулся и тоже смог стукнуть Софу. Катя зажмурилась в ужасе.
Но вот мальчик уже на земле: он сбивчиво рыдает, не сопротивляется, полностью сломлен. София, с единственной ссадиной, сидя на нём и прижав коленями руки: бьёт его кулаками по лицу и вообще голове – удар за ударом. Жестоко и болезненно. Катя, вытирая последние слёзы, заворожённо смотрит: на всегда и снова восхищающую её – свою защитницу.
Наверное, где-то в те же дни. Софа говорит с какой-то девочкой. Катя снова подбегает, но на этот раз: грубо толкает чужачку. Та, недостойная трусиха, – отшатывается, пугается и убегает.
После этого, в другом месте. Софа и Катя вдвоём смотрят друг на друга. Софочка злая! На Катеньку! Такого не было раньше! Это из-за той дуры! Катя горько рыдает и испуганно держит сестру двумя ручками за ладошку. София не устояла, смягчилась и, почему-то виновато, обняла Катерину.
Кажется, на следующий день. Девочка, которую толкнула Катя, чего-то вдруг показывает на ту, проходящую сейчас мимо в одиночестве. И вскоре, и внезапно, какой-то мальчик постарше хватает Катю цепкой правой рукой за волосы и злобно поводит из стороны в сторону. Катя теряется: и ничего не понимая – ещё даже не плачет.